О, как бы Стелле хотелось выбраться за пределы Инсомнии! Посмотреть, чем живет обычный люцианский народ, с какими бедами он сталкивается. И в этом желании, вполне осознавая как это противоречит всему, особенно инстинкту самосохранения и здравому смыслу, принцесса делала ненавязчивые попытки разузнать, что там творится – через знакомых из школы, брата, его так называемой «свиты» и Кора. Обращаться к отцу с подобными расспросами девочка почему-то испытывала робость. Возможно, внутренним чутьем понимала, сколько сил требуется Королю, чтобы держать (хотя бы) столицу в безопасности, и как болезненно рассуждать на тему всего Люциса.

Несправедливо не знать свою страну. Несправедливо, что люди вне столицы страдают. Все в этой жизни несправедливо, а Стелла только училась жить с неравенством, в полной мере только-только начиная осознавать положение, которое занимала она сама и в особенности – ее семья.

Во многом осознанию помогала школа, в которую сначала уезжал Ноктис, а потом и сама Стелла (конечно же не считая дни до этого события, обижаясь, на свое «малолетство» и прочие горести с отбыванием Ноктиса в нее и забыванием их, когда он возвращался).Учеба, новые знакомства, смена обстановки и какие никакие, но новые события – пришлись девочке по душе. «Своя» компания, друзья, которыми обросла общительная принцесса, не связанные с принцем, помогли побороть детскую навязчивость, отполировать умение общаться со сверстниками, которые пусть и не были с ней на равных, но были весьма близки к тому.

Ноктис стал чаще проявлять инициативу, общаясь с сестрой, что очень радовало девочку, той не нужен был повод и не мешало молчание собеседника, чтобы развить общение с братом в полной мере, все меньше напоминающее монолог впечатлительного ребенка.  Молчаливость брата воспринималась ею как небо над головой и земли под ногами и поведи он себя иначе, казалось, сами законы природы сломаются вместе с Ноктисом. Он был таким, каким был, рядом, в должной мере принимающий ее внимание и опеку без сопротивления, а что-то иное казалось бы Стелле противоестественным и Ноктис перестал бы быть Ноктисом.

После школы одна из новоявленных подружек пригласила Стеллу к себе домой, что было встречено отказом – у Ноктиса намечалась тренировку и Стелла хотела поприсутствовать, дабы в который раз помучить Гладио (преодолевая робость) уговорами взять ее на обучение. На успех она не надеялась, но попробовать стоит…

Планы нарушил встревоженный Кор. Девочка была достаточно наблюдательной, чтобы не нйти в себе силы тревожить взрослых расспросами, только сильнее обычного сжала ладонь старшего брата, как делала давным-давно, когда девочку мучили кошмары, а дверь в комнату Ноктиса была куда ближе к ее собственной спальне, чем покои матери.

Тишина в Цитадели была давящей, в висках стучало от переживаний – так разболелась голова, что и первоначальный план спрятаться в библиотеке, почитывая хроники или мифологию, пока все снова не вернется в обычное русло. Стелла свернулась калачиком поверх покрывала на своей кровати, спрятав голову под одной из декоративных подушек, придавливая ее с такой силой к виску, что перед глазами плясали пятна света. Она пыталась вспомнить всех королей Люциса, не сбиваясь со счета, дабы отвлечься от тяжелого  предчувствия, от которого у нее волосы на затылке становились дыбом, а руки мелко дрожали.
Тщетно.
Со стоном, больше похожим на разочарованный рык, девочка кинула подушку на пол, с большим усилием собирая себя с кровати, и понуро двинулась к двери, потирая покрасневшие глаза.
«Он то и несильно удивится, - угрюмо подумала девочка, вспоминая все бесчисленные прошлые разы, когда она босая шлепала ногами по коридору в сторону комнаты Ноктиса, - только в этот раз я все-таки постучусь.»
Она и правда постучалась – целых два раза – один настойчивее другого, а после привычно, без сопротивления, открыла дверь в комнату брата. Всклокоченная светлая голова встретилась с не менее сонной темной. Стелла выглянула в коридор и поспешно закрыла за собой дверь.

- Прости, я не хотела тебя будить, - проговорила она застенчиво, подходя к письменному столу, мельком разглядывая, что это брат такой читал, прежде чем расстроено затараторить о том, что ее тревожит, - что-то происходит, я чувствую, будто… сердце вот-вот разорвется. 
Тишина Цитадели стала ей невыносима, ненавистна, будто предвестник страшного горя, от которого девочка не могла убежать.
- Давай… сбежим отсюда? – Проговорила она без надежды, поднимая круглые глаза на брата и с силой сжимая обе его руки в своих.

Отредактировано Stella Nox Fleuret (22.01.22 21:28)

«Что с лицом?»
Достаточно глупый вопрос, чтобы Стелла высказала его вслух. Сквозь окно пробивался свет от луны, освещая двух детей белым светом. В таком освещении лицо Ноктиса казалось еще более белым и уставшим, а на щеке красной линией проскальзывал отпечаток страниц. Стелла, не особо задумываясь, что делает, погладила брата по щеке, будто силой ее прикосновения следы исчезнут. Спасть за столом нехорошо – потом болит спина и то, что пониже.

- Ты долго спал? – Прежде чем уступить, девочка опустила руку к его шее, поглядывая на Ноктиса со всем сочувствием,  на которое была способна ее юная душа. Брови Ноктиса были красноречивее его слов, Стелла поджала губы, но уступила, не делая попыток переубедить брата и, не дай Этро, в эту секунду подрываться к отцу, чтобы тот тоже бежал из собственного дворца без оглядки. Будто, будто… о матери она, сосредоточив мысли на короле, не думала.

Стелле хотелось проявить себя, убедить – брата, Отца, всех этих молчаливых пугающих взрослых, но больше всего она хотела убедить себя, что все будет хорошо, что ей просто померещилось и она просто дурочка, прибежавшая к брату, как делала всегда, когда чего-то опасалась. Один из многих случаев, что случались реже по мере взросления принцессы.

Страхов становилось все меньше, но на замену им приходили новые – тяжелые, слишком личные, чтобы рассказать о них кому-либо. Даже любимой маме. Даже любимому брату. Стелла предпочитала грызть себя в одиночестве.

- Я вижу, - Стелла с трудом прятала улыбку, вновь постучав коротко остриженным круглым ногтем по щеке брата, - часть ее все еще находится на твоей щеке, ты усердно трудишься, брат, но наследным принцам полагается и отдыхать. Иногда.

Ей было жалко брата, засыпающего над учебниками, пусть его сонливость не объяснялась обычной учебой и достаточно наблюдательная девочка это понимала, хватило времени, чтобы приноровиться к засыпаниям брата в любое время и место, терпеливо ожидая его пробуждения.

Кажется, брат не очень хотела ее никуда сопровождать – понятное дело, это не ее разбудили посреди домашнего задания, потребовав идти непонятно куда [лишь бы подальше отсюда], но встревоженная Стелла этого не заметила, только еще раз кивнула, взяв брата за руку так крепко, что тот почувствовал как она дрожит.

- Пойдем отсюда, - просьба, больше похожая на приказ, и она потянула брата к выходу, шлепая босыми ногами по каменному полу. Где-то на пути к выходу из покоев принца, для Стеллы нашлась пара старых ботинок принца, и теперь она странно ощущала легкий каблук на одном из них, когда старалась идти как можно тише.
В коридоре никого не было, но Стелла помнила свой злополучный опыт излишней несдержанности и как дорого он обошелся Ноктису, который пошел ей на поводу, да еще и вину на себя взял.
Волна жгучего стыда заставила щеки немного покраснеть, но девочка быстро справилась с собой – желание сбежать из дворца во чтобы то ни стало было сильнее всего прочего, а оранжерея, по крайне мере, не давила так сильно, как монументальные покои королевской четы.
Где наследников трона первым делом и стали бы искать.