Versus |
Привет, Гость! Войдите или зарегистрируйтесь.
Вы здесь » Versus » Недавнее прошлое » Усмирение в огне [октябрь 2020]
Стелла & Ноктис
отщиб Люциса | октябрь 2020
|
|
никто и не говорил, что во время поддержания жизни там, где она стремительно угасает, не возникнет дополнительных препятствий разнесения-донесения света. огонь тут не страшен лишь одной, а вот остальным стоит побеспокоиться; позволить себе не умереть, пока о них заботятся.
[icon]https://sun9-12.userapi.com/c206828/v206828381/17ff80/qkzNvrET-Bo.jpg[/icon]
Стоило Стелле остыть, а Ноктису принять тот факт, что невозможно одному вывезти всё, как удалось найти компромисс. Не сказать, что с лёгкостью, однако рационализм с одной стороны, настойчивость с другой - и вот они, результаты. Достаточно успешны, по крайней мере если верить СМИ и рассуждать о поднятии морального духа у всех тех, кто обитал за пределами Инсомнии [или понимал, что здоровье Короля пускай и улучшилось, а тенденцию постепенно угасать в сторону очередной усыпальницы останавливать не собиралось]. В конце-то концов, Эос давно находился в достаточно плачевном, если не сказать гиблом состоянии, чтобы в итоге договориться и начать самое правильное - просто действовать, используя все те ресурсы, что имелись на руках. Их, спасибо, оказалось совсем немало, и играло в их пользу буквально всё, что могло только отыскаться по сторону что священных обещаний Оракула людям с верой в глазах, что по сторону сомнительных в своих методах Королей, тем не менее обладающих куда большим, чем просто доступом к человеческим ресурсам; ко всем остальным ресурсам. Ноктис не пояснял за свою сторону, как и в дела Стеллы не лез, полагая, что есть вещи ей куда более понятные. Молитвы, вера, чужие сердца, ритуалы - это её; мягкая сила при возможности и порубить, коли придётся - если хотите, можете называть это так. За остальное ответственен принц и королевские возможности, так сказать, всех причастных. Пока ещё не почивших и по-прежнему к Эосу небезразличных.
Разумеется, за несколько месяцев дуэт Оракула и Избранного даже при полной поддержке не способен сделать то, на что по-хорошему нужен не один год. То, что две тысячи лет претерпевало запущение и не смогло разрешиться предками, теперь во всей красе деградировало и расцветало чёрными миазмами буквально повсеместно, оставляя фронт работы. Сколько бы успешных вылазок они не совершали, даже без доступа к землям Империи, куда неизменно нагло и небезопасно соваться, поля для трудов хватало: Люцис огромен. Посредством дипломатии и перенаправления войны [это на отце в столице] может быть получится выкроить хотя бы год или даже несколько лет, чтобы результаты трудов стали видны и ощутимы, но Ноктис оптимизмом никогда не отличался. У них не имелось этого времени, потому приходилось действовать как получится; как успеется да полагаясь вовсе не на божественную помощь.
Предложение принца принято. В большей или меньше степени Оракул удовлетворена. Ну, а Регис умел говорить вкрадчиво; понятно; предельно прямо; ясно; красноречиво; так, что проверять истинность озвученного им желания не возникнет даже в мыслях - себе дороже. Он говорил так не с сыном, но с другими, и Ноктис прекрасно знал об этом. Что оказалось уместно и гордо: потянуть за нужные нити, напрячь нужных людей, которые напрягут других, и махина по велению не волшебной палочки, но самых примитивных и понятных из человеческих побуждений, придёт в движение по заданному направлению. В их интересах. Всеобщих. Всех. Вообще всех. А человеческое, поговаривали, не чуждо даже самым отбитым мразям; если напомнить им об этом правильными способами и в момент, не имеющий альтернатив.
Несколько успешных "операций" по зачистке, мотивации и объединению местностей прошли успешно. Не гладко, не без шума, не без запаха скверны в воздухе и технических трудностей, но процесс действительно запущен и действительно выжимался по-полной, насколько позволяли ресурсы, география и человеческие возможности. Желание жить, когда кругом война и разложение обещались закрутиться в особенно выразительном хороводе - никогда не недооценивайте его.
Если брать за отправную точку Инсомнию, то в чисто логистическом исчислении около недели понадобилось для того, чтобы добраться до одного из небольших, но достаточно значимых для местности городов в южной Даске, что раскинулся между обильными лесами и высокими горами. Они двинулись сюда из прежней локации, несколько раз останавливаясь по дороге: точечная помощь, точечное уничтожение. Отряд регулярных войск для работы с населением и порядком, несколько глефов для боевой поддержки и мониторинга окрестностей, Свита, Оракул и сам Принц - такой компанией и продвигались, задерживаясь везде на несколько дней-неделю. Оракул работала с людьми словами и делом, военные поддерживали порядок, Ноктис решал вопросы с местными авторитетами и занимался [интенсивной] зачисткой территории, при необходимости привлекая Свиту. Дел невпроворот, действительно, по-настоящем много, но оттого и жаловаться не приходилось: дай боги возможность поспать, ага. Избранному, впрочем, нормально и даже в некоторую радость. Он ведь ощущал, что делает то, что следует. То, что может, что способен, что получается, в то время как часть забот спала с плеч отца. К тому же, Стелла рядом, ей ничего извне не угрожало, а это вкупе уже больше, чем не оптимистично рассчитывал Нокт. Особенно после всего, что успело произойти. С ним, с ней, с ними; после всего, что имело свои последствия и продолжало оказывать своё влияние.
На второй день в городишке на центральной улице собралось наверное почти всё население, способное на это: они узнали, что оказывается Короли - действующий и будущий - не просто существуют, но даже вполне себе живы, как и даже решились заняться чем-то за пределами стены, как это было прежде, до сужения купола. Они же узрели Оракула воочию: не из легенд, что успели стать далёкими и безнадежными, но здесь и сейчас. Прикоснуться к ней, ощутить свет и тепло, исцелиться; услышать те слова, которых многим так не хватало, буль то маргиналы, потерянные или те, кто боролись ещё хоть за что-то. Ноктис же обычно не говорил, даже не зная, как и зачем толком представляться - это лучше получалось у Стеллы; и у Игниса. Сам просто был рядом, случал и пытался понять, что ощущал от происходившего, от нахождения рядом Оракула, от её действий; ощущал ли вообще что-то. Ответа не имел, но отчего-то подозревал, что боги - покровительница его рода и прочие, что вещами устами Оракула - достаточно удовлетворены от подобной деятельности. С другой же стороны, его преследовали не только собственные демоны, терявшиеся в бесконечной тьме среди густого тумана, но и какое-то подкожное давление: этого мало, этого недостаточно, надо больше, они не успевают, надо не так, надо, надо, надо...
На третий день, когда послушать, а после и получить помощь самой Оракула, находящейся теперь под защитой правителей Люциса, пришло людей больше, чем за все прежние дни, Ноктис какое-то время слушал достаточно внимательно, скрестив руки на груди и решив расположиться в стороне; не на трибуне, где ему не комфортно [хотя вообще-то там быть и положено], не за спиной, не на видном месте - правитель здесь, знайте в лицо - и в целом так, чтобы... ну, в общем-то, иметь возможность отвлекаться и отходить в любой необходимый момент. Мотивация - это дело Стеллы, а Ноктис оставался практиком. Он сюда прибыл за другим, по большей части. Встречи с местными авторитетами, знакомыми и нет прежде, информация, донесенная глефами и армейскими - это всё удобно делать, потерявшись. В занятой толпе можно говорить и делать всё, что надо и привычно; никто не заметит и не осудит. А Ноктису надо. Многое. По крайней мере, пока спать не удавалось и не стоило.
Сейчас, разговаривая с Игнисом и двумя сыновьями одного из местных криминальных авторитетов, принц совсем отвлекся от речей Оракула, чтобы решать дела материальные: им необходимо выстроить оборону и несколько новых дорог, как и башен, чтобы оставаться в курсе как возможных нападений Империи, так и происходящего в округе. Оказалось, что люди в целом за почти полвека уже научились выстраивать некоторую оборону, имели ряд сооружений, без которых так долго бы не выжили, но теперь их требовалось усилить, дополнить и систематизировать, дабы стали чем-то единым. Ноктис был в процессе, пытаясь слушать максимально внимательно и вникать, однако что-то внутри не давало ему сделать это, то и дело мерзко дёргая, словно неприятным вязко-терпким языком водило по изнанке ни то мозга, ни то вен. И речь далеко не о луне, в которой отказать себе неспособен. Это дурное предчувствие. Оно здесь всюду, Эос весь - это одно дурное предчувствие.
В какой-то момент осторожно, но настойчиво отвлёк и вмешался глеф, прибывший с электронной картой, полной пометок. Судя по его поведению, делало никак не отложить: вопрос безопасности и разведки, а потому, с концами отвлекшись от всего, пришлось уйти в данный процесс, максимально игнорируя головную боль и медленно наступающий гул. Избранному и без того понятно, к чему это всё. Сие нормально: подобные ощущения естественны в среде, куда они прибыли вообще-то как раз потому, что окрестности исключительно запущены и нуждались в помощи более других мест. В них не могло быть хорошо; не для Ноктиса. Это хуже радиации. Это его предназначение и единственный навык, что крушил для Избранного саму вселенную.
Стелла слишком быстро соображала и слишком многое понимала. Многое в Люцисе ее устраивать не будет никогда, слишком уж сострадательна ее натура – должна быть такой, это ее призвание, тянуть руку монстру, что готов ее и отгрызть, и прильнуть к ней в надежде на спасение. Не ее праву лишать кого-то этой надежды. Эгоистично так думать, но кем она станет тогда, если отвернется от них и будет смотреть сквозь пальцы на творимую безвыходную жестокость?
Люцисы такими не были никогда. Невольно вспоминался их первый король, и дрожь простого человеческого сомнения пробирала Стеллу до самых костей. Боги имели тенденцию молчать, значит одобряли, Этро… порой она смотрела на Ноктиса и думала, не сама ли смерть спустилась в этот мир под видом юноши, раба своего, чтобы закончить начатую его предком жатву.
Права перечить Избранному она не имела, но контролировать, направлять, помогать – в этом было призвание оракула, и тому она следовала с великой (даже слишком) охотой. К тому же, посмотреть на Люцис вне защитного кристалла – такой, каким он стал без защиты, было жутко интересно. Вмешиваться в процесс чистки она не вмешивалась, но следовать своему призванию оракула – вдохновлять, молиться, лечить, этому она следовала с большой охотой. Ноктис радовал ее своим невмешательством, хотя у будущего короля имелись все права, чтобы требовать от оракула тех или иных действий в пользу Люциса. Благо, Стелла многое понимала, сменив свои девственно-белые одежды на темные одеяния Люцисов, что было весьма красноречивой акцией, если об этом узнает Империя, а она узнает – шпионы имелись везде, последствия будут. А какие и какого масштаба еще предстояло узнать. Стелла в мрачном настроении ждала, когда это уже произойдет. Ожидание угнетало даже больше, чем открытое противостояние. Уж слишком нагло оракул за столько лет смог выбраться в Люцис и сделать что-то правда полезное, вне показательных никому не нужных акций.
Наследница Тенебра принесла Люцисам много хлопот: и экономических, и политических, пусть и тенденция на ухудшение здоровья короля пошла на убыль, но вернуть здоровье, съеденное силой кольца, даже оракулу было не под силу. Это разочаровывало и нервировало Стеллу до крайней степени. Видеть перед глазами убывающую жизнь и в бессилии это остановить – тяжким грузом давило ей на затылок, зудело и раздражало в своей беспомощности.
Стелла посмотрела на собравшихся, щурясь от яркого света прожекторов. Ее фигуру как обычно отражал ореол света: своего или искусственного, какая в принципе разница. Образ оракула создавался не одним поколением и не Стелле рушить незыблемость света и чистоты, что окружал ее наследие. И она приняла его охотно, как и должно, отдавая своему предназначению душу без остатка. Мысли были ясные, она формулировала стандартную для такого случая речь, а что-то вялое и темное копошилось в далеких закоулках подсознания. То, что казалось давно похоронено двенадцать лет назад.
«Если бы мама была жива, она бы знала, что верно, ее бы не точило изнутри древнее как мир проклятье».
Сомнение.
Она смотрела на этих людей, чья жизнь зависела от ее, Стеллы, простого нахождения в Люцисе, и не находила ответа беспокойству, что свербело у нее где-то в области затылка. Будто дурное предчувствие, но иное. Что-то целенаправленно сжимало воздух в ее легких. Если Империя нападет, не в эти ли области будет направлен первый удар? Не стоит ли она среди мертвецов в черных траурных одеяниях, дабы проводить их в последний путь?
Смерть ведь не так страшна, как уничтоженная скверной душа.
Таковой была ее мотивация следовать за Ноктисом, как ей и наказали Боги. Она не закрывала глаза на деяния рук его, протягивая руку тем, кого еще можно было спасти. Ее долг – следовать за Избранным и его долгом, каковым бы тот не был. Ноктис ведь тоже нес избавление, как и она. Просто Стелла избавляла жизнью, а Ноктис – смертью. И что гуманнее к этим людям – не ей было о том судить. Она и так принесла множество хлопот Короли, чьи вкрадчивые приказы, несмотря на слабое здоровье, все еще неукоснительно соблюдались. Даже здесь, в самых злачных, пропитанных смрадом скверны, забытых богом, местах, приказы Короля выполнялись без прекословия.
Фиолетовые глаза метнулись от устремленных к ней бледных, лишенных солнца лиц, к горам, к лесам. Какое красивое место, горы и лес напоминали ей пейзажем Тенебру, но Стелла не ощутила тоски. Она поклялась себе никогда не сожалеть о покинутой золотой темнице, чтобы с ней после не случилось, и свято следовала своему обещанию.
- Люциане! Мужайтесь! Ибо вместе мы должны с честью выстоять перед самым темным часом под ликом Богов, – речь начиналась стандартно, пусть Стелла никогда и не готовила заранее речей – теперь, Инсомния того не требовала, а Империя выработала осязаемое отвращение к бумажной волоките. Ее маленькое одухотворенное лицо сияло, но было бледным и слегка осунувшимся; добрая порция скверны вчера временно подкосила и без того не пышущее здоровьем тело. Других неудобств же Стелла не ощущала, погрузившись в знакомую ей стихию с головой. Почти. Что-то склизкое и очень неприятное мучило ее желудок, будто припоминая ей тот незнакомый враждебный мир, из которого они едва выбрались с Ноктисом вместе. Дурное предчувствие поднималось до груди и сдавливало ее. Стелла всеми силами отталкивала подходящую к горлу дурноту.
Благо, что долгие выступления перед публикой выработали у Стеллы должный навык превозмогать и дурноту, и боль, не нарушая мерного и одухотворенного течения ее речи. В то время как картина перед глазами будто стал отчетливее, в горле у нее скопилась подступающая горечь, она так жгла ее горло огнем, едва не прервав ее речь, что Стелла даже запнулась на слове «скверна», что с ней не бывало еще никогда. На секунду ей стало так больно, что казалось за плечами у нее выросли крылья, что готовы унести ее из этого смрадного места – подальше, на горы, где скверна уж точно не достанет ее.
«Ложь, какая мерзкая ложь, Стелла, ты дочь лжи и послушница лжи. Ты сама
и есть
Ложь»
- [...] И помните, в смирении своем, что самый темный час предшествует рассвету, – она закончила речь на одном длинном мучительном выдохе и теперь спускалась с возвышения с идеально выправленной осанкой. Будто это не в ее голове только что произошло наваждение такое яркое, что Стелла буквально чувствовала пламя на кончике своего языка. Взгляд ее метался, выискивая одну единственную фигуру, что в последнее время болезненно избегала, если того не требовало их совместное дело, не давая горечи и разногласию взять верх над рассудком и ее долгом. Ему и так пришлось пойти на жертвы. Ради нее.
Стелла перехватила Ноктиса за руку, глазами пытаясь поймать взгляд. Как и обычно они понимали друг друга без слов.
- Надо уводить отсюда людей, в первую очередь гражданских. Потом всех остальных, – взгляд ее метнулся к небу и на нем так и застыл. – Что-то большое движется сюда кроме прочего. Что-то огромное и смердящее скверной, - голос ее дрогнул, а глаза вновь встретились, изучая синюю радужку принца. Что-то мелькнуло в глазах Стеллы, прежде чем она вновь отвела взгляд, призывая шпагу. - Это существо в агонии: скверна развратила его, а мы – разозлили. [icon]https://i.ibb.co/ww8yVTG/124124.gif[/icon]
Отредактировано Stella Nox Fleuret (23.08.20 18:50)
Разведка доложила о том, о чём прежде [всё ещё, неизменно, до сих пор и всё сильнее] предупреждало нутро: что-то большое, крупное, опасное и совершенно не дружелюбное. На экране планшета показана карта, на ней несколько точек-маяков, что показаны в ином цвете; там какие-то цифры, данные, статистика, "живые" изменения всё той же карты - это всё понятно Ноктису, в то время как слова военного лишь дополняли картину. Землетрясения в горных районах - это нормально и обусловлено географией, что имело тенденцию обостряться из-за происходивших в мире изменений. В этой местности землетрясения случались также часто, что давно перестало удивлять жителей. Однако в последнее время данное явление участилось, стало происходить регулярно, сопровождаясь странными вибрациями и звуками; в сочетании с особенно интенсивного "прихода" скверны это стало значимым фактором, и вот теперь они здесь. За эти дни землетрясения случались несколько раз, однако после одного крайне сильного уже сутки не было ничего. Кроме активности, о которой теперь докладывали и...
- Я знаю, - он кивнул Оракулу после недолгого столкновения взглядов, после чего перевёл его на тех, с кем прежде разговаривал. - Двух глеф оставьте с людьми - это будет сопровождаться нападением более мелких демонов. Займитесь эвакуацией с армейскими. Мы отведем... чем бы это ни было как можно дальше от города, - вернув планшет докладывавшему, он кивнул Игнису, и тот без лишних слов понял, что принц имел ввиду, удалившись делать то, что тот подразумевал.
- Ты сможешь защитить. Помогай людям до тех пор, пока мы его не отгоним, - имел ввиду некоторые особенности крови Нокс Флере, как и её Оракульские способности; в такой момент подобной Стелле важно быть с людьми: это должно успокоить, помочь на первых порах, настроить на нужный лад и не дать случиться панике. А дальше, когда им не будет угрожать ничего критического, сможет нагнать; если посчитает нужным. Если существо в самом деле окажется столь массивным, ка...
Юноша резко развернулся, когда по земле разошлись вибрации, а горизонт резко двинулся с места: словно бы холм вдалеке видоизменился, вытянулся и принял подвижную форму. Это все сопровождалось гулом и непонятными звуками явно животного происхождения.
"Не просто разозлили, а вытащили своим здесь пребыванием", - цокнул про себя. Присутствие и Оракула, и наследника Люциса - это двойной стресс и раздражение, что с одной стороны отталкивало да отгоняло все порождения скверны, а с другой вызывало сопротивление и подталкивало к массивной атаке; рано или поздно. - "Чёрт, где они раньше были?"
- Поторопитесь, сейчас!
"Чёрт".
Призвав оружие, Ноктис в следующий момент телепортировался прочь, закинув его максимально далеко. Вот только то, что поднялось вдалеке, оказалось не статичным. Принц мог разглядеть, как вдалеке - где располагались оставленные силы - мелькали редкие голубые вспышки, а рев, как и нечто на горизонте, становилось больше. Пока, словив одну из светившихся бомб, существо - как теперь понятно - не издало особенно громкого звука, вслед за чем последовало... пламя? Пришлось телепортировтаься еще раз, увернувшись, однако кругом стало светлее. От огня, что почти сразу взял часть деревьев, расположившихся у подножья, прямой линией на десятки метров вдоль. Это же позволило подсветить существо, что цветом походило на камень, ка ки структурой, словно бы...
"Чёрт".
Основные вводы в голове, о деталях подумает, когда будет уместно.
Дракон ли это, мутировавший ли ящер или ещё какая кинутая богами древности тварь? Ноктис прежде с такими не сталкивался, но, как известно, всё бывает в первый раз.Лишь бы только в последний - для людей. Свита уже здесь, как и несколько глефов - Ноктис это оценил, прежде чем снова приблизиться к существу. Ему стоит разобраться, на что тот способен, насколько проворен и каковы его слабости; для того стоит рассмотреть. Хорошо бы не потерять ни одного человека, они на вес золота, ещё лучше - отвести обратно в сторону гор или противоположно от городишки, для чего пришлось привлечь внимание твари на себя. Про приказ принца все помнили, "раздражая" в нужном направлении вместе с ним. Жаль только, что на деле местечко оказалось куда ближе к ним, чем казалось изначально. Что же, тем усерднее отгонять, заодно оценив, насколько трудно пробивать кожу этой твари; не зря "спало" частью горы, вероятно, насыщаясь и заражаясь скверной, пока... вы поняли.
Проворнее обычных массивных существ, весьма поворотливо, не слишком медленно и прекрасно владеющее как своими конечными, так и рецепторы: защита спины крыльями, перед - пламенем. От него если и можно спастись, то вот поле обозрения нивелировало неплохо, заодно делая землю менее пригодной к использованию из-за пламени. Массивность создавала вибрации по земле, а звуки просто раздражали. Ноктису нужно немного времени, чтобы изучить и понять, куда бить. Хорошо бы не потерять ни одного человека, они на вес золота [х2]. А это не поля боя с империей, потому потерять никого и не могут. А ещё эта тварь невысоко - вероятно, из-за травли скверной с наступившими видоизменениями - однако все же способна летать. Плохая новость. Пришлось призывать еще несколько мечей: предстояло и самому проводить много времени в воздухе, думая, планируя и контролируя сразу несколько боевых единиц, а там и живых людей.
"Использовать магибомбы и дальние атаки. Это обезопасит и выиграет мне время, чтобы понять, куда и где стоит пробивать. Это должно быть локально, слишком толстая броня для общих атак", - набросал план действий для себя и других. Благо, что свита не раз бывала с Ноктисом и понимала его ход мысли в такие моменты, а глефы опытны, великолепно подстраиваясь и справляясь со своим делом; пока без претензий. Ни к чему, кроме твари, разумеется. [icon]https://sun9-12.userapi.com/c206828/v206828381/17ff80/qkzNvrET-Bo.jpg[/icon]
Стелла задрожала, вместе с тем как сейсмическая активность становилась сильнее, перед глазами не плыло, все казалось кристально чистым, но таким далеким, будто она видела это место с возвышенности. Гаджеты работали не хуже оракула – предугадывая то, что происходило вдали от них. Она скользнула взглядом по одному из отчетов, кивая чему-то своему. У землетрясений будто появился отчетливый ритм, будто земля дышала. Да вот вся загвоздка в том, что это не земля. И рядом нет. Стелла чувствовала его гнев, его ярость, его неизбежно отравленную, извращенную природу.
В голове мелькнули ненужные мысли о том, что это существо может быть такое же древнее, как и Канцлер. Да только провокационно, на огромное количество людей до сего момента не нападавшее никогда. Кислый гнев поднялся где-то в желудке. Стелла имела пару догадок о том, что это, в детстве с большим тщанием вычитывая легенды Эоса, тем более не пропуская главы о закрытом для нее, как ей в тот момент казалось навсегда, Люцисе.
То, что мы не понимаем, что опасно и является угрозой для человека (и человечества) всегда встречалось с осторожностью и предубеждением.
«Тысячи лет это существо сидело в горах, не покидая своих владений, не заботясь ни о чем, кроме своего пропитания и свободы и вот скверна поглотила и его, тревожа, раздражая, заставляя обращать внимание на недостойных букашек, чтобы заразить и их тоже».
- Будь осторожен, – она положила руку, охваченную едва заметным, но отчетливым светом Ноктису на плечо, прежде чем поспешить к своей пастве, что поклялась защищать. Полы ее плаща яростно вздымались от быстроты шагов, а на лице застыло куда менее соответствующее оракулу выражение сосредоточенности и злости, что мало ассоциировалось со Стеллой.
Она шла вместе с людьми, в самой середине их колонны, спереди и сзади поставив людей на случай, если ее световой щит даст слабину и монстры создадут достаточную трещину в ее священной защите, чтобы проникнуть внутрь нее. С тех пор как поглощение скверны перестало набивать у нее обычную оскомину, такое простое действие как создание защитного купола казалось самой простой задачей, что стояла перед Стеллой в этой жизни. Будто от того как истощалось ее силы и укреплялась связь с Богами – ее силы, потворствующие этому, только крепли.
Трезубец плыл рядом с ней, давая как надежду всякому, кто сомневался в том, что выживет здесь, так и давая их пути дополнительный свет, что уж точно не был лишним. По мере того, как гражданские продвигались к укрытию, Стелла позволила себе сбавить шаг, теперь прикрывая его тылы и резким поставленным голосом поторапливая отстающих. В руках появился ее излюбленная шпага и монстр, подобравшийся слишком близко к одному из охранников, что замыкал колонну, был разрублен пополам с шипящим отвратительным звуком, Стелла даже не поморщилась, когда его останки быстро догорали, оставляя за собой отвратительную вонь.
На секунду она остановилась, будто запнулась на пустом месте, не видя перед собой ничего, трезубец врезался в землю со скрипящим отвратительным звуком. Дыхание сбилось, затылок и шею будто обдало зловонным скверным дыханием, а в жилы плеснули раздражение и ненависть. Стелла обернулась, вглядываясь в небо, тускло освещенное светом луны. Тьма, поднимавшаяся в нем, имела малого общего с ночной.
«Слишком близко. Слишком близко к Ноктису и его свите»
Взгляд переметнулся к гражданским, что отчетливой стайкой семенили в безопасность. Долг перед ними она выполнила безукоризненно, но… но… светлая голова вновь посмотрела в небо, вглядываясь в тьму, что-то ее тревожило больше, чем страх за жизнь Ноктиса и смерть. Будто саму природу магии, ее суть вывернули кишками наружу и оставили в таком виде – догнивать.
Так выглядели тысячи лет не бездействия, да, но недостаточной силы, чтобы остановить это.
«Я должна быть рядом с Избранным, - решение не приходило ей в голову, оно будто было в ней с самого ее рождения, истиной, что ничто не могло помешать, - это не только его битва»
Дикий рев, что существо подняло при своем приближении, был таким оглушительным, будто ревела сама земля и само небо. Стелла крепче перехватила шпагу, ускоряя шаг.
«Но и моя»
Живая совсем не «гора» поднимала свои огромные крылья, поражая воображение размахом, а внутренности - страхом.
«Сколько скверны это существо накопило за эти годы, нет, столетия; сколько монстров пожрало, пока она не взяла над ним верх.»
Почуяло ли оно пищу, неподвластную яду, что отравило все вокруг, или давно был разозлен вмешательством тех, кто эту отраву к нему принес?
Стелла отозвала трезубец, задерживая взгляд на Ноктисе и его свите, одобрительно оценивая стратегию принца ценить каждую из жизней своих людей.
«Эта светящаяся безделушка вполне может привлечь внимание дракона (да, это был именно дракон, существо из самых старых книг моей библиотеки, не миф и не сказка), в свое время это может сыграть нам на руку.»
Стелле пришлось побороть ужас и восхищение, чтобы сконцентрироваться на своей задаче: отправить это древнее могущественное существо в мир иной.
Дракон заслужил покой. [icon]https://i.ibb.co/G53VTF6/Massive-Dreary-Dormouse-size-restricted-1.gif[/icon]
Драконов принц прежде встречал. Не так часто, однако имел дело. В основном летальное для последних: было ли дело в скверне или угрозе, а миром с этими существами взаимодействие кончалось редко. Они редко обитали близ людей и в целом исторически так сложилось, что едва пресекались. Нокт был в курсе, что много веков назад на них охотились для добычи ингредиентов, яиц и магии, но после это сошло на нет по мере развития технологии и стандартизации цивилизации. А ещё знал, что у самых выдающихся из Королей Люциса имелись свои уникальные способности, и среди них имелось несколько тех, кто повелевал или находил с драконами общий язык. Поговаривали, что именно потому ряд усыпальниц Королей охраняли драконы, так и поселившись внутри иди рядом. Часть деградировала, часть одичала, часть возненавидел все живое, часть умерло, часть спало, часть продолжали служить, потому что драконы бывали разные. Ноктиса данная сторона вопроса не слишком интересовала: есть угроза - её надо ликвидировать; он человек, он наследник правителя людского, а потому человеческие жизни, безопасность и процветание именно людей стояли у него выше любой другой формы жизни. Точно также, как драконы заботились о собственном выживании и так далее.
Сейчас выбора не было, угроза понятна, потому Ноктису не до рассуждений. Он отмечал величие дракона, но с точки зрения разнообразия природы и той мощи, что вложена в него: уложить его возможно более чем, по крайней мере если ты Люцис Кэлум, но это куда более затратно, чем с иными тварями. Драконы сильны, мощны, наделены магией стихий, имели броню, устойчивы к ряду стихийной магии. А ещё они летали. Последнее делало часть свиты почти бесполезной: Промпто и Ноктис брали все на себя, поскольку Игги и Гладио вступали в дело лишь в том случае, ели драконов и им подобных удавалось дезориентировать, прибив к земле. Глефы, разумеется, также были полезны, если обладали широким доступом к магии или были наделены стрелковым оружием. Ближний бой без способности летать или телепортироваться ввысь смысла не имел, потому в этом тянул разве что Ноктис. Глефы выставляли щиты, и потом основная их часть была отправлена к людям: это все ради из безопасности. Ноктису лучше бы не мешать, он в бою хоть и отлично держался со своей свитой в команде, а заботиться о лишних жизнях еще во время боя считал роскошью; ему все более трудно было остановиться и думать об этом в процессе больше, так что с души долой.
Этот дракон устойчив к огню и ветру, частично реагировал на молнию и не слишком терпим ко льду. Потому, пользуясь заготовленными бомбами и непосредственно заклинаниями, Игги и Ноктис подморозили окружающее пространство, закольцевав, чтобы пожары не пошли дальше: к лесам или людям, а заодно огородили зону возможного влияния огня. Дальше пришлось задержать дракона гравитосферой Промпто, чтобы дать Ноктису возможность закинуть оружие и телепортироваться. Зацепиться за дракона, закинуть в него ледяной магией, не упасть, прока тот мотнет головой, заодно оставляя в шкуре пробоины и пытаясь повредить крылья. Времени, данного гравитосферой, на это вполне хватило. Удержаться ещё какое-то время, напрягая всё тело и защиту, чтобы добраться, пока дракон потеряет управление из-за холода и временно опустится, а может даже рухнет. Тогда в него легче целиться, тогда же можно дотянуться и Гладио с Игнисом, тогда же и Ноктис может сделать кувырок в воздухе, сменив меч на подобие массивной пики, а затем, ещё быстрее, массивным мечом по типу Гладио. Добить всех остальным, но дракон не добился: был бы мёртв, если бы не скверна, что сделала его сильнее, опаснее и куда менее подвластным смерти.
Потому Ноктис оказался скинут - кувырком приземлился, жест отработанный, а дракон вновь поднялся, подбитый и ослабленный, но разъяренным. За его миазмами тяжело разглядеть красоту и мощь природы, оно провонялось точно также, как потемневшее небо. Значит, надо повторить это действие. Теперь даже Промпто чуть тяжелее прицелиться. И тем не менее, это сейчас наиболее рабочее. Возможно, стоило попытаться добавить молнию, чтобы...
В сторону оскверненного дракона ударил поток света, от которого черное нечто запузырилось и пришлось ни то спрятаться глубже, ни то вылизать наружу, рассыпаясь. Часть тела дракона уже была поедена скверной, искажена и на месте её не оставалось ничего, кроме обглоданных конечностей, мышц или скелета. Звуки что до, что после были адскими, очень громкими, способными как напугать, так и вызвать ночные комары: так звучало величие природы, столкнувшееся со скверной; так и никак иначе. Звук разносился на всю округу, принц с другом подавил рефлекс и не заткнуть уши, чтобы не отвлечься от боя. Короткий взгляд на Стеллу - почему она... а, впрочем, не важно - это было не обязательно, но очень уместно.
- Промпто, сейчас! - крикнул другу, и тот выстрелил гравитосферой вновь, пока свет не давал дракону продолжать движение, в каком-то смысле застопорил. С гравитосферой и скверна, и тело начали уничтожаться быстрее. Ноктис же, закинув меч, проткнул ослабленную и местами оголенную плоть, пустил через него молнию, после чего потянув меч в рубящем движении вниз, после чего перекинулся обратно на землю.
Несколько мгновений агонии, и под натиском света, гравитации и магии дракон, а вернее его подобие, вместе со скверной растворились. Лишь несколько обугленных частей, очищенных, а не подранных, рухнули на землю. Почти беззвучно и почти незаметно. Все смогли отдышаться, а Ноктис двинулся в сторону Стеллы, с которой в скором времени они и группировались. Адреналин продолжал играть в крови, как и учащенное сердцебиением и реакции из-за физической нагрузки, фокуса и магии. Глаза ещё не успели погаснуть. Ото льда кругом ощущалась прохлада, хоть тот скоро и растает, магия же.
- Стелла, тебе не стоило... - "тратить силы на это. Лучше несколько спасенных душ, с драконом мы бы и сами", - не стал договаривать он, откинув к черту это продолжение. - Спасибо, ты ускорила процесс. Люди в безопасности хотя бы от этой твари. Ты порядке? - коротко окинув взглядом. Кивок головой ребятам по направлению к людям, мол: "Проверить остальных, двигаемся". Сам же взял девушку за руку и двинулся туда же, к людям, неизменно отходя от боя, по-прежнему ощущая жар, сердцебиение и пульсацию в пальцах и висках№ и некое подобие пелены, что всегда накрывало его в подобных случаях. От Стеллы - тепло, почти обжигающее. но не ранящее его.
Им нужно убедиться, что все в порядке, посмотреть, каковы жертвы, сколько в целом людей собралось, масштаб разрушения и... просто успокоить. Кажется, на фигуру Оракула, а там ещё и оказывается существующего в природе принца [как давно люди небезосновательно думали, что перешли к Империи?] реакция последует шумная: разговоры, аплодисменты, оклики, вопросы и так далее, и так далее. Это просто люди. Это просто реакция. Ноктису бы слиться, ему максимально не комфортно, но пару слов про то, что угрозы стало меньше, их больше это не будет беспокоить, и что попробуют помочь с новыми укреплениями и восстановлением по мере возможного - эти пару слов смог выжать. Вышло как-то сухо, безличностно и резко, как и бывало с ним... в такие моменты. Чего ещё ожидать от фигуры с полу-погасшими глазами, что только что провернул такое? А Слова света скажет Стелла. Что она провернула и до, и в процессе все видели. Люди сейчас неизменно в шоке от случившего и от развернувшегося свето-шоу. И это хорошо, потому что потом они осознают разрушения, необходимой работы и так далее, и на смену воодушевлению придёт... ну... Это уже будет зависеть от того, насколько мотивирующей [терпеть] и проникновенной станут слова Оракула. Это по её части.
Смыться бы, как только появится возможность. Успокоить покалывание в висках, восстановить равновесие, расправиться с адреналином и картиной перед глазами, что в этот раз даже его немного впечатлила. Скверна прекрасно в уничтожении, вот только все её порождения - это отвратительные искажения, ненормальность, враг и жизни, и спокойной смерти, и любого цикла. Мерзость. Он про себя фыркнув, украдкой отметив реакции в лицах людей, прежде чем упереть взгляд в землю и отходить не только в сторону, но и внутрь себя. Хорошо, что сделали что-то полезное, что кто-то может даже благодарен. Но всё остальное - плохо. Последствия разгребать долго. Непозволительно. Всё, что они - он - сделали - этого мало. Ноктиса разрывало ощущение собственной беспомощности и... удовлетворения. От рассыпавшейся скверны, от того, что он убил. Перевести дыхание, пульс, кажется, самую малость успокоился. Его свита трогать не будет и знает, что нужно поспособствовать тому, чтобы принц слился от людей: после таких крупных оппонентов Люцису необходимо было время, чтобы отойти, восстановиться и вернуть себя в реальность. [icon]https://sun9-12.userapi.com/c206828/v206828381/17ff80/qkzNvrET-Bo.jpg[/icon]
Давно она не чувствовала эйфорию.
Не заглядывала в глаза смерти и чувствовала радость и восторг, будто в кровь влили живой огонь, а не выжигающую холодом скверну, что оставляла на Стелле пятна все более ветвистые и разномастные. Красивые, да они были красивыми, каждый из них – чья-то спасенная жизнь. Стелла приучила себя любить свои шрамы – не такие как удар меча, но также свидетельствовавшие о каждой спасенной ей жизни - напоминание, что будет сопровождать ее до самой смерти.
Долг, гнетущий ее, но неотступный проходил каждый день монотонно: сначала молебные бдения перед Пятью, чью силу и присутствие Стелла все меньше переставала чувствовать как что-то разное, чистота становилась однородной, как и скверна, которой отводилась большая часть дня.
Драконы – создания разные, но все как один по природе своей произошли от пламени и если бы Стелла использовала обычные огненные руны, то смысл от них был бы нулевой. Но свет, что нес собой Оракул имел малого общего с обычным огнем.
Чистота, божественный дар, выжигающий сам грех ценою жизнью его носителя, вот он что. Полная противоположность скверне – он не мог остаться ею не замеченный. Не замеченным огромным драконом, что был достаточно силен и разгневан, чтобы поглотить раздражительный сноп света, мешающий, приносящий не успокоение, а боль.
Стелла сочувствовала этому существу, испытывая тоже, что и он – боль, от соприкосновения, ставшего уже привычным, от картины, развернувшейся перед ее глазами: Ноктис выглядел маленькой черной марионеткой на огромном гороподобном драконе. Одно неосторожное движение и существо могло поглотить его, могло раздавить, могло исторгнуть смрадное дыхание скверны, что лилась из него вместо огня. Чернота пузырилась, капала, оставляя под собой мерзкие нефтяные кляксы, от которого несло смрадом просто невозможно. Будь она младше, не пройди она через то, что ей пришлось пройти, поглощая то, чем являлось существо, то волосы на ее голове встали бы дыбом, а лицо сравнялось бы цветом с зеленью прежде чем мертвецки побелеть. Так происходило – в иных обстоятельствах, в которых они попадали с принцем, оставшись совершенно одни – без свиты и без защиты, которую обеспечивала оракулу его божественные кумиры. Теперь же силы были при ней, теперь и Стелла сама стала старше, научившись совладать с эмоциями разве что чуточку хуже свиты люцианского принца, что в подобных переделках бывала не один десяток раз.
Слаженные движения заворожили бы ее, если бы взгляд хоть на мгновение смог бы расфокусироваться с Ноктиса и с гнева несчастного отравленного скверной дракона. Ее сердце болело от предчувствия того, что должно произойти, а страх за жизнь принца позволил впервые за долгое время вновь почувствовать себя живой. Вновь почувствовать себя человеком в минуту крайней опасности не для себя, а для того, что тебе дороже всего на свете.
«Ничего. Ничего в этом мире не может быть важнее.»
Стелла собрала все силы, все могущество, призывая молитвой Пятерых, чтобы дали ей силу, дали стойкость духа, а если у нее не выйдет… значит они плохо работают, небесные защитники. Они и есть свет, они и есть их воля, так пусть же даруют они в этот страшный час прощение одному из существ, что обязались защищать.
«А избранный продолжит свой мрачный путь к искуплению грехов всего человечества, уничтожив и его. Ведь смерть – высшая форма прощения Госпожи их.»
Столп света мощи сравнимой с трезубцем полетел в дракона, исходя от всей фигуры Стеллы, будто она и не стояла на том месте, освещенная ореолом, направленным на дракона. Свет застопорил дракона, выжигая часть скверны не хуже, чем если бы оракул ее поглотил как очередного кролика в чертогах своего поместья.
На губах Стеллы застыла довольная почти садистская ухмылка, она чувствовала дракона, чувствовала его гнев и боль почти как свою собственную и очищение, высший дар Этро, смерть было для него единственным выходом. Лучше покой, чем такая жизнь… искаженным подобием себя без свободы и без цели, вечно голодный в жажде распространения скверны и пожирания существ более мелких.
Она смогла держать свет столько, сколько Избранному понадобится, чтобы разобраться с ним, пригвождая существо к месту. Она следила за каждым мгновением, продолжая «сиять и очищать» как того и требует Долг оракула, наконец-то она чувствовала себя на своем месте, испытывая страх и агонию одновременно. Без возможности отвести восхищенный взгляд от его огромной израненной туши от рук принца, сжимающих меч и убивающих его.
После свет погас. Растворился также, как растворилась огромная туша, оставляя угольки падать на зараженную землю. Грудь Стеллы крупно вздымалась, голая ладонь потянулась к падающим уголькам, пока перчатка, раздраженная скинутая с нее полетела вниз.
- Ты свободен, - еле слышно прошептала девушка и слеза стекла по ее щеке раньше, чем кто-либо успел ее заметить. К подошедшему к ней принцу Стелла победно улыбалась, переводя дух и чувствуя как адреналин и потребность двигаться быстро разогнали ее кровь по организму, заставив щеки покраснеть, а руки нагреться.
- Стоило, - было приятно взять его руку без перчаток и сжать уверенно, почувствовав от него ответ без попыток быть осторожным, будто она смертельно больная. Она не больна, она планомерно себя убивает. И ее организм достаточно здоров, спасибо наследству и генам, что подарила не одна только Шива, но и их общие предки, чтобы достаточно долго сопротивляться этому. – Это победа, ты чуешь? Сам воздух стал легче.
Пульс бился где-то в висках, отдавался на кончиках пальцев быстро, так, будто человек здоровый только что долго и упорно бежал. Сейчас она прочтет людям молитву, восславляя Пятерых, давших им силу бороться, а после отдаст дань памяти дракону, почившему в этих землях не одно столетие. После люди осознают, что смерть этого существа не несет им ничего хорошего, даже если они, одни из самых живучих созданий в Эосе пали перед скверной, то что говорить о человечестве?
Но это все потом, сейчас Стелла впервые за долгое время чувствовала себя живой в своем теле, а не где-то «вне» согретой оболочки до кончиков пальцев ног и растрепанных светлых прядей, разметавшихся по спине в полном беспорядке. Разговаривать с толпой, после того как перед твоим лицо мелькнул драконий хвост, было тяжело, Стелла путалась, давая наставления куда-более живые, чем произносила за последние месяца два точно. В какой-то момент от напряжение и нервов картинка перед ее глазами поплыла, лица людей начали смешиваться в одно – безликую массу, безобидную, которую оракул должен защищать. Очнулась Стелла, когда перестала ощущать чужую руку в своей руке. Стелла обернулась, пытаясь выявить среди охраны и другого персонала знакомый капюшон и манеру походки. После чего надвинула на голову свой, ловким движением скрывая главную свою примету – светлые волосы – и затерялась в толпе в поисках Регалии, в которой если не застать, то хотя бы дождаться Ноктиса будет проще. Стелла юркнула внутрь салона, едва хлопнув дверцей и радуясь, что дыхание не успело сбиться от быстрой ходьбы.
[icon]https://i.ibb.co/G53VTF6/Massive-Dreary-Dormouse-size-restricted-1.gif[/icon]
Отредактировано Stella Nox Fleuret (12.03.21 23:49)
Просто остыть, прийти в себя, вернуться в мир, унять пульсацию в висках и запястьях, дать картинке перед глазами вновь стать чёткой, насколько это вообще применимо к перманентному состоянию Ноктиса. С людьми подобное тяжелое. Со свитой и Оракулом в помести с людьми - вдвое тяжелее.
Драконы по природе своей красивы и величественны. Их не принято было убивать вне редких случаев. Не короли, но определённо одни из хозяев природы, эти существа оберегали местность, несли в мир естественную магию и поддерживали некий баланс. Однако даже они в конечном счёте сдавались перед лицом скверны; как и все другие; как и люди. Даже солнечный свет, само небо не смогли не сделать ничего, склонив колено, и теперь жизнь "под куполом" из скверны проходила во тьме. Как много времени потребуется, чтобы чернота поглотила ещё и звёзды, забрав совсем всё и дав демонам полную свободу? Что с этим способен сделать он, Избранный? Способен ли?
Даже подышав свежим воздухом минут пятнадцать, Ноктис не успокоился. Слишком много адреналина, картины перед глазами, концентрат магии и скверны. Юноша не привык быть переполненным, из него всё быстро улетучивалось, ему так странно и дискомфортно. Даже так; почти как угодно. Виды не располагали к успокоению, как и блеклый свет, что исходил от селения, последствий магии и присутствия Оракула, выпустившей здесь много Света и осветившей местность присутствием. И нет, это всё не странно: так работал их мир, таковы законы Эоса, и для каждого из них подобная реальность и расклад вещей куда более понятны, чем любой другой мир. Стелла в том числе уже испытала это на своей шкуре.
На абсолютном автоматизме ноги довели до его до Регалии. Любимой, черной, королевской, прошедшей через многое Регалии. Старой, но неизменно представительной и надежной, уже второе поколение служившей верой и правдой. Регалия часто напоминала Ноктису об отце, потому что у него она также являлась любимицей. Кровь не водица, да? Ни то устало, ни то грузно, ни то угрюмо, ни то раздраженно, ни то всё на том же автомате, принц открыл дверь и сел за водительское кресло, не обращая ни на что внимание и буквально не замечая. Захлопнул дверь, устроился, хотел было руки на руль и...
- Ну, привет, - было странно увидеть тут Стеллу, ещё более странно её присутствие не почувствовать, но это и объяснимо, если честно. Едва улыбнулся одним уголком губ, однако эта полуулыбка быстра сползла, когда принц откинулся к подголовью сиденья, уставив взгляд ни то в тёмный тканевой потолок, ни то - без фокуса - за стекло, во внешний мир, ни на чём не акцентируя внимания.
- Это был сложный день, - что-то надо было сказать, наверное, вот Ноктис и сказал. Прежде чем заткнуться. Они редко вот так вот сидели в Регалии вдвоём, и эта мысль, что так можно, принцу вдруг как-то понравилась. Регалия цела, Стелла жива, свита и люди где-то неподалёку и в порядке. Всё... хорошо?
Это не было скорбью, но что-то в Стелле неумолимо оплакивало ушедшего из жизни дракона, как символ силы и устойчивости природы. Само заражение его Северной казалось святотатством, ещё одним знамением того, что наступил конец времён. Мучительно оракулу было за этим наблюдать, ведь она и весь её род до неё был создан, чтобы препятствовать распространению скверны.
И вот так они справились со своей задачей? Клали кости поколений и не могли ничего изменить. Даже ничего эффективного сделать против неё не смогли, а тот, кто был создан уничтожить её стал таким же её рабом, тысячелетия накапливая это зло в себе.
Стелла выдохнула, стараясь унять бурлящую после битвы кровь, хотелось откинуть голову на кресло, закрыть глаза и вытеснить все мысли из головы до состояния маленькой чёрной точки. Не думать ни о чем и ничего же не помнить.
Из транса её вывел голос принца: конечно он здесь и совершенно естественно, что её потянуло в его машину, даже не особо задумываясь о её виде в темноте и наличии Ноктиса в ней. Она перевела на него взгляд, почти такой же как раньше, когда она смотрела на него вся будто светясь от веры в него и желания служить/помочь ему же, не поддернутые тленом и болью пережитых событий. Скорби по тому тихому мальчику, что когда-то посетил Фенестал в инвалидной коляске.
Опасность его жизни застыла у неё перед глазами, отпечатываясь на подкорке мозга кровавыми кляксами. Она смогла помочь, её вера в богов и Предназначение не были напрасными. Но это же событие заставило напомнить как мало у неё осталось времени, чтобы побыть с ним рядом, что какой бы перенесенный кошмар не отражали его глаза он все также оставался Ноктисом. Не её. Он и себе то не принадлежал. Этро. Но все же…
- Привет, - повторила она за ним, улыбнувшись кончиками губ, глаза заметно потеплели как только они остались наедине друг с другом без удушающего явления толпы. Она задержалась взглядом на его профиле чуть дольше, чем того требовал этикет, стараясь запомнить каждую особенность, похоронить в своей памяти так глубоко, чтобы даже Боги достать не смогли. Только её и ничье больше…
- Да, но мы сделали доброе дело, - сказала она, поднимая рука, чтобы переплести её с бледными пальцами Ноктиса, ощущая каждую шероховатость и скрещивая их со своими холенными, но огрубевшими от тренировок руками. Свет из окон падал на них обоих, порождая интересную игру света и тени на них в том числе, ощущаясь как что-то нереальное, будто не из этого мира. Отражение вторило её ощущениям, показывая Стелле то саму себя, застывшую в отражении, с глубоко поднимающейся от тяжелого дыхания грудью, она будто белое пятно выделялась в темном люцианском одеянии и таком же темном салоне Регалии. В то время как Ноктис на отражение которого она подняла взгляд, оторвавшись наконец от его профиля, идеально вписывался в обстановку. Больше всего на свете ей хотелось положить голову на его затянутое в темное плечо и отгородиться от мира не навсегда, хотя бы на эти полчаса, на которые над ними не будет иной власти, кроме собственной воли.
Стелла продвинулась ближе, сжимая крепче его ладонь, когда боковым зрением ей показалось, что они поменялись отражениями и это у него в боковом зеркале мелькнул свет. Стелла моргнула, потянувшись рассмотреть, почти касаясь носом щеки принца, и все вернулось на свои места.
- Кажется, показалось, - шепнула она Ноктису на ухо, не желая отстраняться.
Мир кругом трескался и осыпался. Не потому, что у принца какие-то проблемы с реальностью, а потому, что независимо от этих проблем Эос действительно разваливался. Сам по себе, вполне без Ноктиса, ещё задолго до появления. А потому всё и все, кто наполняли Эос, трескались, разваливались и рассыпались вместе с ним. Избранный не был исключением, Оракул не была исключением, никто не был исключением. Только если кому-то отведена хоть какая-то шаткая, но всё-таки имитация времени, то у кого-то не имелось и её. К примеру...
Ноктис давно не ощущал себя здесь и сейчас настолько отчётливо, как сейчас. И это само по себе странно. Снаружи тепло несмотря на то, что ночь-ночью. Там жарко, там душно, но совсем не из-за погоды. Там остывало пламя и земля, оттуда падали тени, там продолжилась не уничтоженная жизнь, для которой наступит завтра, вместе со светом из далеких городов для них придёт очередное условное "утро". Без очередной твари, лишь одной из многих, но всё же. Охотники местные с чем-то до справятся. Интересно, что стало со скверной ещё не до конца обратившегося дракона? Она всё же рассеялась, вернулась в землю или свет Оракула... взгляд скосился на их руки, и пальцы невольно сдались сильнее, чтобы точно не отпускать. Эта рука не рассыпется. Не пока Ноктис держит. Не пока Ноктис рядом. Пока нет. Ещё нет. Она не должна, тогда без неё... он не... она не... и потому они... и для этого он...
Вообще забил на отражения. За ними реальный мир. В Регалии реальный мир. Принц точно уверен. Потому что только реальный мир настолько жесток. И потому что только реальный - свой реальный - мир являлся тем, что Избранный из раза в раз оказывался так и не в состоянии спасти. Ни он, ни даже он. Никто. Едва поджал губы, всё также не отводя скошенного взгляда синих, почти чёрных глаз от переплетённые пальцев, пока не почувствовал Её ближе.
В ответ недолгое молчание.
Ноктис знал, что хотел бы сказать Стелле очень многое. Без понятия, что именно и о чём, но точно уверен, что сглупит, не успеет, не сообразит или потеряется по дороге, где желал бы сказать. Что-то важное. Наверное, потому не говорил, что не совсем понимал. Или потому, что это значило бы признать, что он не способен сделать ничего. Что он не успеет сделать ничего, прежде чем... До того, как аванс Оракула закончится. А ему очень хотелось, он бы отдал очень многое - "всё" непременно бы не позволили боги и ирония судьбы - за то, чтобы успеть. Чтобы исполнить долг или что там предначертано не для спасения эфемерных "всех", или Эоса, или богов, но её, Стеллы, тоже. Чтобы она жила. Дальше. Хотя бы ещё чуть чуть.
Но завтра Ноктис может запутаться. Отвлечься. Забыть, потеряться. Он не знает, когда здесь и сейчас будет вновь, и переживания такие... Странно это всё. Оно вроде как грустно, но сейчас - нет. Потому что момент реальный, адреналин неизменно гонялся по крови, а они в Регалии. Так по-нормальному. Сегодня спасены все, кто мог быть спасён. Наверное, это максимум, что возможно требовать.
- Стелла, - негромко, спокойно, почти извиняющееся за то, что всё же говорил это, но принца тянуло сказать это. В первый ли раз или нет, но это почти потребность. Словно если он не сделает этого сейчас, то не сделает никогда. И даже не потому, что после не станет Стеллы. А потому, что после, в попытках ни то сбежать, ни то догнать чёртово предназначения, может быть рассыпется и не вспомнит сам. Отвратительный ночной кошмар. Который сейчас совсем не реальность. Потому он и не дал бы отстраниться, не отпустил бы. Ни руку, ни Стеллу. Ни за что. Кроме неё ему здесь не за что хвататься. Здесь больше ничего не светило. Того, что не принадлежало ему в силу бытия принцем. - Я... люблю тебя.
Ему тяжело озвучивать свои чувства в любом из видов, но сейчас Ноктис переступил это. В первый раз или нет - значения не имело. Сейчас смог. Успел. Пускай знает и не забывает. И он тоже. Это даже немного волнительно, хотя казалось бы. Уж ему-то, уж им-то, уж после всего-то. И тем не менее. Она - одна из двух тростинок, рядом с которыми Ноктису казалось, что капля жизни имелась и в нём самом.
«Я знаю.»
Как сухо и резко это звучало! Как не соотносилось с тем ЧТО Стелла вкладывала в эту короткую фразу. Пальцы принца были холодны, но кровь, пусть мало чем соответствующая живой пульсировала в нём также, как и в любом другом юноше его возраста после битвы. Оракул вцепилась в его пальцы сильнее, почувствовав ответное сжатие. Сердце, бьющееся где-то в горле пропустили удар. В горле образовался комок, делая паузу перед её ответом существеннее.
Она знала. Всегда. Не потому, что её силы распространялись и на эту сферу их жизни, это вообще никак от них не зависело. А потому… потому… что как бы не желала оракул избавления от земных мук, от встречи с давно погибшей матерью в любом из видов, коим ей позволят Боги, ей невыносимо смирение, с которым она примет разлуку с ним. Стелла закусила губу до крови, все в ней восставало против этого: ни в одном из миров она не сможет принять со смирением их вынужденную разлуку. Даже в смерти. Она найдет способ, лазейку.
- Я знаю, – смогла наконец ответить, вложив в эту короткую фразу все чувство, всю веру, что сопровождала её путь, зная, что где-то там Ноктис делал тоже самое – пытался выжить. Чтобы не думал, что она в чем-то винит его, тем более в недосказанности; сколько бы раз и при каких обстоятельствах не были сказаны большего смысла, чем сейчас, они нести не могли.
У них осталось так мало времени, оно будто шло наперегонки со смертью. Стелла вытащила вторую ладонь, чтобы погладить его лицо: провести пальцами по скулам, будто запоминая их форму, с чувством вглядеться в его глаза, чувствуя как рядом с ним, вестником самой смерти, оживает её сердце. Как кровь, замершая в жилах вместе со Северной вновь начинает кипеть, будто сам принц, как и дракон, которого они убили вместе, был её битвой: с проклятым ли, с Богами, или с самой собой в её попытке оттянуть неизбежное как можно дольше. Дать ещё неделю, месяц себе, чтобы провести его с Принцем.
- Я бы отдала вечность, лишь бы каждый день видеть твое лицо, - говорит Стелла и проводит большим пальцем по губе, чувствуя её мягкую текстуру, по пальцам идет легкая дрожь, но она и не думает отстраняться.
– Я бы хотела, чтобы мы разделили наш долг вместе и ты стал спутником в моих странствиях, – она запустила руку за воротник, касаясь места, где под кожей медленно билась беззащитная жила. Голос её звучал грустно, а глаза улыбались, в них плескались невысказанные чувства, что плохо облачались в слова. То, что Ноктис озвучил ей в тишине машины, в которой они смогли разделить мгновение вдвоем.
- Но ты не принадлежишь мне, ты и себе-то не принадлежишь, – откровение далось ей с трудом, пришлось придвинуться ближе, чтобы решиться, прошептать это Ноктису на ухо, чувствуя запах гари и крови. И магии, коей их щедро одарили Боги.
- Горе, что то же я могу сказать и о себе. Так было и так будет, таков наш мир, – их сжатые вместе руки грели Стеллу сильнее солнца. Нереальность мира вне лишь подчёркивала то, что они все еще живы, что она чувствует его присутствие рядом. Руку в руке, лицо, что так близко к её, что она чувствует его дыхание. Стелла кропотливо запоминала каждую деталь.
- Но не сегодня. Сегодня ты принадлежишь мне.
Стоило только перевести взгляд на Стеллу, как отводить его более не хотелось. Вообще. Ни за что на свете. Ночь за окном всегда, это единственно ныне доступная опция. Люди, живые и умирающие, тоже всегда там. всё всегда там. А время, оно выпало и остановилось здесь, дав возможность коснуться, ощутить и услышать друг друга им двоим. Связанным снами, потерями, бременем и насилием.И чертовски небольшим количеством времени. Чем меньше его оставалось, тем сильнее Ноктис ощущал это, словно чем ближе другие к смерти, тем ближе они становились к нему. Так и положено для рода, служащего Смерти, и особенному тому, кто под ей предводительством избран ни то ею, ни то всеми богами, да?... Не имело значения, впрочем. По крайней мере, не сейчас.
- Если с тобой что-то случится, я... не знаю, за что ещё останется бороться, - это не то, что хотел сказать Ноктис. Пускай будет осторожнее, он ценит всё, что она делала, Эос потеряет свой последний свет без неё, принц неизменно верил в Оракула, в целом не имея свойства верить хоть во что-то. Но сказал то и так, как сказал, не отводя от неё глаз.
Самую малость поддавшись вперёд, Ноктис коснулся её губ, переводя это в глубокий, долгий и настойчивый поцелуй. Ему не всё равно на Стеллу. На всё, что было, есть и будет. На адреналин. На всё. Ему не всё равно на то, что связано с ней. А это уже больше, чем тот перечень, что действительно интересен Избранному, способному не согласиться, но принять едва ли не любую формальность, любой ужас мира; зачем не принимать что-то ещё, если имелся сам у себя, не так ли.
Он одной рукой, что была в районе руля, нащупал её бедро и, устроив руки поверх, устроил его поверх себя, усаживая Стеллу себе на колени, не разрывая поцелуя. Может быть вышло резковато, может где ткань платья и хрустнула, да только вообще без разницы, то лишь ткань. Руки сами знали, что делать, совсем плевать, могли себе позволить. Что угодно. Располагала реалия, адреналин, ситуация, само присутствие Стеллы. Она давала миру так многое, не получая ничего, кроме скверны взамен, так пускай же капля тепла и внимания, небезразличие без желания отдать ей свою боль или болезнь, пускай это будет тем, что Ноктис сможет ей дать. На большее он, увы, как всегда неспособен.
"Всегда. Где бы ты ни была, я всегда буду принадлежать тебе тем, чем способен. Я не отпущу тебя. Никогда," - как было все эти годы. Менялись детали и взаимодействие, но основа оставалась той же. Все двенадцать лет Стелла была Светом. Им и останется. Без света невозможно. Без света наступает... тьма.
Разве так можно? Чувствовать боль каждой клеткой тела при одной мысли о том, что будет после и счастье, что удалось урвать этот момент только для них. И все, что было до – болезненное зыбкое счастье, что вот-вот прервется. Время работало не на них. Как это все неправильно – смотреть на Ноктиса, испытывать радость просто глядя на его лицо, слушая тихое дыхание. Она оракул, она так много должна этому миру, так многим неспособна помочь просто потому что ресурс ее не вечен. Может она сделала бы лучше, может быть все сложилось бы иначе, не последуй она тогда за ним.
Она ни о чем не жалела. Ни сейчас и никогда в будущем. Она не откажется от своего выбора, от жизни, которая могла бы быть, если бы она не умирала и он не нес свой непосильный долг весом в Эос.
Никогда она не откажется от Ноктиса, никогда не забудет то, что разделили ни вдвоем – в любых мирах, любых реальностях и иллюзиях. Все это – ее реальность, может быть более настоящая, чем та, что наполнена лишь болью и горечью, выгоранием, что поторапливает сердце к его последнему стуку.
Руки на шее, Ноктис на удивление теплый, прикосновение к нему согревает руки, Стелле хочется цепляться за них вечность, вглядываться в его алые глаза – дабы когда-нибудь принять то, чем он стал.
- Я никогда тебя не покину, – секрет, что Стелла выдохнула ему в губы перед поцелуем, от которого кровь в жилах, разгоряченная охотой, вновь ожила и запела, тихий фанатичный шепот, сказанный не в пику адреналину, обещание, пусть Ноктис сам решает верить ему или нет, отстраниться от нее она не даст. Слишком долго длилась их отчуждение, она так скучала по нему – не по близости, точно не по физической, а тому, что они разделили вместе, путешествуя по Эосу, теряясь в чужих мирах, встречаясь на том проклятом силлецветом поле только для них двоих во сна.
«Не откажусь. Ни за что. От их любви. Может быть в последний раз в жизни мне это дозволено.»
Поцелуй быстро перерос в дикий и неконтролируемый, Стелла не сразу заметила, как оказалась на чужих коленях, иступлено целуя чужие губы, треска порванной ткани она и не заметила. Рядом с Ноктисом иное теряло любой смысл. Только поцелуй, наполненный любовью и горечью, отдающий железным привкусом крови на губах, его рука на ее бедрах – теплые, они стали казаться ей теплее ее собственных, согревая и поощряя действовать эффективнее. Вот ее руки зарылись в его волосы, перебирая и гладя жесткие пряди, вот спустились к груди, чтобы прижаться к сердцу, прежде чем Стелла, не желая разрывать поцелуя вслепую искала пуговицы, половину попросту сорвав, а вторую неуклюже расстегнув. Погладила грудь, живот, в собственном теле что-то задыхаясь екало каждый раз, как Стелла улавливала сердцебиение принца.
«Живи, пожалуйста, живи подольше – за себя, за меня, за ту жизнь, что у нас могла быть.»
Очертить пальцами пресс, а после опуститься к паху, делая несколько варварских попыток сорвать замок ремня, прежде чем его расстегнуть – может Стелла и была больной, но точно не фригидной – не так, не по отношению к Ноктису, которого желала каждой частицей своего тела и души во всех смыслах, что сочла возможными. Убийство разгорячило ее плоть, та требовала удовлетворения самых низменных желаний, но такие они низменные, если направленны на единственного человека, что был важен для нее?
Она неосознанно приподнялась, не прерывая поцелуев – горячих и быстрых, медленных и тягучих они все смешивались в один. Ладонь, что она, особо не церемонясь, засунула Ноктису в штаны, медленно с оттягом ласкала его член, чтобы возбудить сильнее, пока другая пыталась справиться с собственной одеждой. Стелла разорвала поцелуй, чтобы посмотреть Ноктису в лицо, будто спрашивая разрешения на продолжение. В потемневших от желания зрачках отражался Ноктис, а в лобовом зеркале она могла уловить как беспорядочно выглядела сама.
«Вдруг кто-нибудь решит заглянуть в Регалию…»
Плевать, на все плевать, кроме них двоих, кроме этой машины, что пусть на пару коротких мгновений, но скрыла их от мира.
Отредактировано Stella Nox Fleuret (16.05.21 20:39)
У него имелось много странной, объясняемые на отмашку "ты Кэлум, вам покровительствует Этро, потому и так", даже если на деле ни отец, ни предки, ни историки ничего из имевшихся у Ноктиса особенностей никогда не отмечали. Потому что зачем - будет страшно и в богов вериться станет совсем сложно, да? - пытаться понять, почему Избранному куда проще понять и найти общий язык с почти покойниками; теми, кому скоро предстояло встретиться с Этро. Почему его отношения с отцом, частью его окружения, да даже Стеллой, становились крепче, глубже и фанатичнее по мере того, как те всё сильнее угасали? И, если так, то к чёрту то, о чём говорила его нынешняя одержимость Стеллой с полным игнорированием очень многих собственных решений; если она того желала и ждала. Что угодно. Как только сможет. Кто бы знал, что это затрагивало и простое человеческое желание, хотя дело не в этом, разумеется; первично - точно нет. Но что точно - так градус активности и того, сколько всего стоило покрыть; плохая шутка, но каждый раз, вероятно, стоило стараться так, чтобы Стелла лучше умерла в процессе, чем... а, дальше грустно. Что же, ясно.
В любом случае, "стараться" выходило непроизвольно, благо, факторов предостаточно: от просто чувств до адреналина, что не успокаивался в момент. Не пост-ядерный мир, конечно, но тоже вполне себе с перчинкой и экстримом. Только без бубки в виде раздражения ОКР, Регалия-таки; значит, ни одной мысли мимо.
Нет смысла терять много времени, да у них с учетом ситуации его не то чтобы много. Так или иначе, люди ждали, путь не завершён, многое впереди. Стелле стоит поговорить с народом, успокоить, послушать их истории; Ноктису - подёргать местные авторитеты, убедив позаботиться о последствиях и сохранении того, что тут убыло проделано. Значит, каждая секунда - ни на что лишнее.
Полная поддержка её действий и торопливости, Ноктис и сам торопился, не имея настроения на прелюдия, как это бывало в цитадели, ему придется сменить одежду, потому что эта уже как минимум без половину пуговиц, и Стелле тоже, потому что о сохранности платья, как и разбора где расстегивать-снимать принц не заботился совершенно, даже ловя от этого большее возбуждение: под стать ситуации, знаете ли. Нечего возиться, он хочет касаться и ласкать её тело. Может быть внутреннего тепло у Нокта мало, но физически он вполне жив, и своим теплом со Стеллой желал поделиться как ни с кем более; буквально вовнутрь, в неё. Чтобы почувствовала, чтобы зарядилась, чтобы хоть что-то получила, не только лишь отдавая людям и богам.
Рука нащупала одну из кнопок сбоку, чтобы отодвинуть сидение назад и чуть его наклонив, давая им больше места и компенсируя ограниченную агрономику-пространство салона автомобиля.
Дал ей возможность разобраться со своими штанами и их содержимым, пока сам занялся её одеждой - бедное платье и всё, что под ним. Огибать талию, грудь, немного приподняться, чтобы иметь возможность разобраться со штанами полноценно: ему не сложно, а так Стелле ощущения лучше, никакая ткань не лезет и не трётся. Не ласкал её промежность долго: оба возбуждены достаточно, а девушка влажная достаточно, чтобы его проникновение не было болезненным. Остальное по мере процесса, лишь бы скорее до него дошло. Потому, собственно, и возможность насадиться обеспечил максимально быстро.
Прежде Апокалипсис произошёл в мире, в Пустоши; мир его пережил. Здесь Стелла сама походила на Апокалипсис [символ], собирая в себе то, от чего не избавиться; она не переживёт. Для него это не отвратительно, но повод не отпускать, дать ей всё и больше, чтобы заполнило и хоть каплю перекрыло всё, что положено судьбой. И если когда Стеллы не станет ему придётся пить луну вместо воды, лишь бы не терять эту связь... он будет. Плевать. Луну принимали для того зачастую, чтобы видеть и общаться с покойными; Ноктис не ждал никого с того света, это была ещё одна странная часть го природы, но если Стелла станет олицетворением кого-то - хорошо. Пускай и сама мысль о самом факте её смерти, а том, что с этим ничего не... Самый приятный момент, если честно, это когда член входит, ощущения на секунду-другую накрывают, а дальше уже прочее.
Вы здесь » Versus » Недавнее прошлое » Усмирение в огне [октябрь 2020]
|
