Кошмары следовали по пятам. Почти также, как это было в детстве, только теперь по-настоящему. Зрелые, оформившиеся, понятные в своих отсылках, источниках и подтекстах, но такие неотличимые от реальности, что временами подбрасывала ужасы наяву никуда не уступающие; грань внутри и снаружи Избранного всё тоньше, кошмары не кошмары, все плоскости смешались и слились воедино.

Мать мертва, Ноктис никогда не видел её, что не мешало слушать - сейчас, до сих пор - сказки на ночь, осознавая себя ещё совсем мелким. Мать мертва, что не мешало видеть её на жертвенном столе там, в том месте, что засело в принце так глубоко, как и ничто никогда прежде. Ничто не мешало ощущать её холодные пальцы в своих волосах и поглаживания во время дрёма, как и ничто не мешало помнить о том, как сжимались её пальцы, когда женщину разрывали на части, чтобы из брюха вылезло нечто. Это всегда была его мать, и раз могила её существовала в общепринятой действительности, то чем хуже или менее реальные иные действительности, где она могла находиться в иных состояниях? Разве могут они быть подделкой?

Отец жив, Ноктис с какого-то момента своей жизни начал воспринимать и помнить его очень чётко, сведя своё скупой узкий и не понимающий мирок до какого-то определенного момента на нём одном. Ничто не мешало ему молча наблюдать за родителем, когда тот вёл переговоры, сидя за столом, или пить с ним кофе, ловя в глазах что-то... что было полным и ощутимым настолько, как ни у кого и никогда прежде. Это не мешало видеть его мёртвым. Это не мешало видеть его смерть - разную - десятки раз, забываясь и вспоминаясь, путая реальность. Иногда Ноктису казалось, что когда он проснётся утром, то обнаружит себя на троне, ведь давно занял это чёртово место, теперь потонув в своих иллюзиях и воспоминаниях. Ничто не мешало слышать характерный стук трости и дыхание; ни то за дверью, ни то за плечом. В каком-то из мест, что было реальнее остальных. Пока это всё роднили глаза, полные только чего-то того, чего ни у кого прежде, но и каким-то нездоровым смирением, принятием с едва уловимой улыбкой на губах ни то веры, ни то доброты, ни то принятия наказания за содеянные грехи, пока глаза едва-едва прищурены, один чуть сильнее другого.

Ничто не мешало не желать спать - как когда-то давно - чтобы не дай бог в самом деле не проснуться на троне.
Или на кладбище.
Или там, где больше нет ничего.
Ведь везде к Ноктиса что-то да было, что объединяло всё реальное и нереальное воедино: те, кто ещё жив, и кошмары, что сжирали и, выпячивая наружу ужасы родных, чужих и просто несовершенных. У всех болезненные и мерзкие, кончающиеся одинаково. Все в его пустоту, пока сам Ноктис не вносил в это ничего своего. Всё снова мимо. Все опять и... но... Долг, война, отец, ребята, свита, жизнь, мотивация? Интересные рычаги. Странные рычаги. Действенные рычаги. Действенные?...

Взгляд уже не серых, не голубых и не темно-синих глаз уставлен в потолок чёрной Регалии, что подобно издёвке следовала по успевшим и носиться за не одно десятилетия окрестностям в сопровождении нескольких военных машин. Игнис ничего не спрашивал, Ноктис ничего не отвечал, просто глядя в никуда и думая о чём-то бесформенном. Он знал, куда и зачем ухали, потому что сам настаивал на этом, но как давно это было? Память упускала так многое, ныряя с одного в другое, что... что ему вспоминать?

Из-за закинутой назад головы шея немного затекла, но это не имело значения. Имело значение то, чем принц занимался последние несколько... сколько?... какое-то время, как только разошелся с Ардином, когда они оказались обратно в Эосе и аномальной издевкой собрали друг друга в более-менее целое. Как давно Ноктис вернулся в Цитадель, как давно это всё - стабильно гаснущее, но живое, не искаженное хотя бы внешне - вернулось в его жизнь, как давно Стелла, отец, ребята оказались рядом вновь, а не Ардин и самые неистребимые из пороков; как давно быт стал бытом, ни то вальяжным затишьем, ни то вечной подготовкой к непрекращающейся войне. Когда?

Не имело значения для Ноктиса. Он везде действовал одинаково: действовал. Оставался собой. Трудно было тратить силы на то, чтобы понять, где и насколько объективная реальность, потому он везде прикладывал силы, дабы делать то, что способен, дабы если не спасти, то хотя бы не усугубить. Здесь и сейчас - где он оказался или жил действительно - были все те, кто имели для него хоть какое-то значение, и хоть что-то, что принц в состоянии сделать. Про последнее он вспомнил спустя несколько недель после возвращения в Инсонмию, где, имея доступ куда и ко всему на свете, ощущал себя... Лишним? Неуместным? Загнанным? Распылённым? За это время успел и сходить туда, где бывал прежде, и в игровые автоматы, и запираться в комнате, и подолгу сидеть на крышах и блуждать, и принять в Цитадели всех тех "партнёров" и шестерок, что хотя бы формально не могли не среагировать на возвращение сына короля, наследника из босса и, для кого-то, всё-таки приятеля да около-авторитета. Эта мирность, эта нормальность, это статичность путали юношу, не давая ему никакого удовлетворения или успокоение. Нет, вернуться в те кошмары, где что-то внутри ни то сломалось, ни то сгорело, ему вовсе не хотелось - ни за что на свете - но и жить как прежде, познав и испытать... Ноктис вернулся к прежнему: к испепелению огнём.

До того как случилось то, что случилось, со Стеллой удалось найти компромисс, начать активную деятельность на территории Люциса, и это та самая деятельность, когда нет времени долго ждать результатов, и видны они буквально сразу. И даже если Избранного вдруг не стало, у мира осталась Оракул, обещания и утешение словами богов и её самой, потому деятельность кое-как да продолжалась. И сейчас, не желая быть запертым, чтобы не сойти с ума с концами, даже если уже зашёл, он решил взволновать эту деятельность. Не важно, как Ноктис себя чувствовал: это только его проблема, только его дело. Пока жив отец, пока наследник способен и в состоянии действовать - он не терял ничего, но в потенциале хотя бы что-то давал людям; не виноватым в том, что происходило, и носившим в себе то неописуемое примитивное зло, что выело внутри и без того полого нутра нечто отвратительное. Ему просто нужно себя занять, ему просто нельзя оставаться с собой. Не стоило запираться дольше, не стоило находить себя в странных местах, о попадании в которые не помнил, как и не стоило акцентировать внимания на том, сколько всего не помнил Ноктис в принципе; вовсе не из-за Лендера, не только из-за него. Но из-за себя. В конце-то концов, и что, и отец, и всё ближайшее окружение давно поняли, что для наследника ничто не обеспечивало такого ослабления как деятельность в виде схваток, что бы это не значило. И, если так, исключительно правильно заняться этим. Как и положено. Как и следовало. Пока непонятно, что же с ним не так, что являлась собой смерть - потенциальная Ардина - и скверна, и, и... о, боги, Ноктис видел столько всего об этом, что уже стал путаться в релевантности тех или иных знаний, часть их которых в итоге оказалась вполне действительной. Часть. Но ведь он - не часть, а целой. но ведь он... "Весь мир не крутится вокруг тебя, у тебя есть долг перед людьми" или как-то так, да? Что же, на автопилоте можно делать и это, что полезнее той прострации, бестолковой и не изгоняемой, в которой по-прежнему находился принц.

Пускай отец видит действа. Пускай Оракул видеть действа. Пускай ребята видит действа. Пускай люди видят действа. Пускай верят и хоть немного успокаиваются. Возможно, это даст веру и хотя бы каплю успокоения ему самому. Если жизнь можно поставить под вопросом, то смерть реально всегда; её вкус Избранный знал и не способен спутать ни с чем, как Оракул знала вкус скверны в любой её ипостасий.

- Тебе стоит появиться перед людьми, Нокт. Это поднимет их дух, - Игнис всё-таки не выдержал, как не удерживался чаще всего, нарушив тишину и скосившись на принца, никак не отреагировавшего на его слова, разве что неторопливо моргнувшего, всё также глядя в потолок Регалии. Он же сказал что-то ещё, кажется, по кошмары и луну, что наследник теперь словно бы ощущался от неё иначе, но тот не расслышал, даже не вслушиваясь. У Игниса странный тембр голоса, подобный меду по натертой глотке, бальзаму и чему-то ещё. Он всегда звучит четким эхо, одновременно далекого и совсем близкого. Что же. Принц прикрыл глаза, кажется, всё-таки провалившись в дремоту - голос вскоре стих совсем.

Резкий толчок заставил проснуться. Вернее, точки Игниса и его же голос, обращающийся к Ноктису. Пришлось открыть глаза и понять что происходит: Регалия очевидно остановилась в повороте, как и, похоже, всё то сопровождение, что ехало вместе с ними.

- Какого ч...?
- Нокт! Смотри, все эти люди за окном... Идём, - пришлось выбраться из машины и заметить что-то... в висках буквально застучало от того, насколько это походило на то место. На первый взгляд несколько десятков людей, зараженные скверной на финальных стадиях разной степени, становящиеся демонами или просто наполовину пожранные, подобием толпы блуждали, булькали и двигались на... Омерзительно и странно. Взгляд сразу же прошелся по машинам: все в порядке, в порядке ли Стелла? Найдя её взглядом, Ноктис проследил и за людьми тоже.

- Игнис, что-то находится в той стороне? - кивок в нападение, откуда, как предположил Нокт, все эти люди могли двинуться, и что являлось тревожным знаком. И намеченная для "миссии" нынешняя точка находилась как минимум в полутора часов отсюда. Но проехать так просто не выйдет. - Похоже, что...

- Торговое поселение, одна из логистических связок. Крупная, - закрыв навигацию, он кинул взгляд на принца, а после на этих людей, поправив очки. Не время для статистики и деталей; не сейчас. Определиться бы с действиями. - Выглядит так, словно они все оказались поражены скверной, и если это так, то, Нокт...

- Да знаю я, - фыркнул и, более ничего не слушая, торопливо проследовал к Стелле.

- Ты что-то ощущаешь? - нутро не чесалось, но неприятно тяготело почти аллергией в лёгких. Не случайное заражение; не единичное ли? Откуда они все шли: там империя, эксперименты, кусающий демон или что-то подобное. Но, быть может, Оракула ощущала что-то большее. Там, вдалеке, или в этих людях. В том, что недавно было людьми, и чем теперь владело скверна. В полной мере. Угрозе прочему и ещё одной капле в море тьмы.

Ноктис едва насупился, молча кивнув. Именно: скверна. Такое её сосредоточение, что даже он почувствовал, хотя вообще-то тут просто дорога, проезжая часть. Сама местность ничем особенным не выделялась: ночь и ночь, Люцис и Люцис, не самая его забытая, но уже начавшая деградировать из-за некоторого запущения часть. Они направлялись в другое место и не планировали останавливаться, но скверна, видимо, как всегда решала по-своему, внося коррективы. Ведь если отравлена сама звезда, если убийство демонов не избавляет мир от скверны, давая лишь немного времени, то ничего удивительного в том, что в какие-то моменты она вылезает, не так ли? Дабы поглотить новые души, выпить жизнь, испоганить, дав взамен недолгую и совершенно ненужную силу тем, кого поражает.

- Дерьмово, - ругнулся себе под нос негромко, двинувшись уже к Игнису.

Попросил планшет с картой, зависнув на ней в размышлениях на пару минут. В голове крутились планы, сопоставляемые с ощущением: никто из свиты или армейских не способны были так остро почувствовать, как Оракул или Ноктис, cскверну во всей её концентрации. Однако в этот раз что-то было настолько очевидно не в порядке, утяжеляя воздух, что никто не возмущался, не задавал глупых вопросов; даже Промпто, во внимательном напряжении следивший за происходящим.

- Двинемся пешком. Здесь, тут и по этому периметру - расставить оцепление, как обычно, - не отрываясь от карты и неизменно думая о чём-то своём, Ноктис спустя минуту всё-таки поднял глаза на окружающих, мазнув по ними да, в общем-то, двинувшись.

У него дурное предчувствие на уровне подкожного знания. Судя по карте, в миле-полутора отсюда, буквально за тем небольшим холмом, небольшой городишко на сотню домов или около того. Скверна, понятное дело, проникала всюду, но ведь они как раз и направлялись в более крупное поселение на северо-западе, где и была некая "граница" особой активности. Переместилась ли она, настолько ли всё плачевно? Или природа скверны куда более непонятна  и рандомна, чем касалось прежде?

Транспорт оставлен здесь с двумя армейцами - на всякий случай. Что-то подсказывало Ноктису, едва ли не чесалось в мозгу, что лучше бы в то место соваться как можно меньшему числу людей, ведь скверна - это зараза, она способна поразить каждого, даже если им дарована часть силы кристалла Этро. Взгляд, правда, то и дело косился на Стеллу, и что-то в подкорке продолжало навязчиво чесаться, словно бы призывало всмотреться в неё и прийти ко вполне конкретным выводом: Оракул, несмотря на весь макияж, питание и прочие нюансы, выглядела нездорово, поглощенная скверна уже видимо поразила её, размениваться и мелочиться, давая исцелять всех подряд - это идея не из лучших, в любой момент акт милосердия может стать последним. Мысль всегда неприятная, а сейчас, в помеси с тем, как ощущался воздух...

Сам не заметил, как снова ушёл в мысли, закрывшись совсем и, кажется, провалился. Во что-то глубокое, немного за пределами собственного сознания, словно бы затянутый куда-то. Ощущение знакомое, привычное, но куда более сильное, словно не выйти. Никакой новой компании, ничего нового, но... Ноктис точно знал, что делать. Не сомневался ни на секунду. Никогда ещё не был уверен в том, что точно знал; ни единой мысли о другом. Позади словно холодок, пока на лёгкие надавили, что не шелохнуться - не физически, а как-то... иначе.

- Прости, Стелла, в этот раз ты не пойдёшь, - в какой-то момент он остановился, выставив руку в сторону и тем самым затормозив девушку. Голос уверен, спокоен и утвердителен, с компромиссами и спорами не получится. - Это место - не то, что должно стать могилой Оракула, - он глянул на неё через плечо, и его давно не синие глаза сквозь стеклянные красные грани светились силой и необходимостью действовать.

- Промпто, оставляю это на тебя, - тот хотел было возмутиться, но, словив взгляд Ноктиса, проглотил всё, что мог бы сказать, и решительно, хоть и каплю испуганно - ситуацией - кивнул. - Забудь обо всём, кроме гравитосферы. Это единственное, что будет полезно сегодня. Лучшего дистанция не предложит, - не в обиду, не в укор, но в констатацию: в ближнем бою Промпто в данном случае будет бесполезен, а то сборище, та концентрация, в которую они полезут... Если честно, Ноктис бы всех оставил здесь и пошёл один. Дряни могло быть слишком много даже для Оракула, ею могут оказаться пропитаны не только люди, но и воздух, сама земля, если тут какая протечка или концентрация. Что уж говорить про простых людей? Да, им дана часть магии, но они всё равно оставались как людьми, так и не Люцис Кэлум. А так картина, что могла развернуться... если в их сердцах найдётся место страху, сомнениям, отвращению или ужасу, то появится шанс, что защита их окажется пробита. Значит, та же участь, что ляжет на плечи и здоровье Оракула. Глупо.

- Когда я скажу убираться - убирайтесь, - Игнису, Гладио, не позволяя вставить ни слова и никак не отвечая на их взгляды; вообще никому и никак.

"Когда их всех не станет, когда Оракул исполнит свой долг, единственное, что тебе останется - это следовать самому. Облегчи их страдания, Ноктис. Как тот, кому суждено стать Королём Королей, ты должен принимать решения и идти, не оглядываясь. У тебя нет выбора," - знакомый голос, сжимающий лёгкие в тисках там, за пределами головы, в провале, словно бы забравший сомнения и сами мысли, саму эту способность.

Не дожидаясь остальных, Ноктис телепортировался на холм, чтобы оценить картину: в городишке не было света, словно отрубило, пережевало, а потому тьма практически кромешная, ведь даже звездного неба не хватало на то, чтобы просочиться сквозь незримый концентрат скверны здесь. Вот уж точно протечка. На секунду принцу показалось, что он у подножья Ада, не иначе, где провёл чёртову вечность и... Просто щёлкнуло. Он знал, что надо делать. Остальное - это просто сила.

Сначала принялся зачищать местность от демонов, коих тут скопился с десяток, если не больше: одни блуждали по улицам с мелкими паразитами-сопровождением, другие вылезли из земли, почувствовав приближение живых. Большие и маленькие, тролли и орки: кто-то из них прежде был массивным человеком, кто-то ребенком, кто-то матерью, но теперь это не люди. Они растворились, став заместо чем-то... ужасным. Иной формрй, найти подход и применение которой так и не получилось. Едва ли вообще возможно. В том деле - борьбе с демонами - Ноктису помогла свита, будучи очень сильными бойцами и отлаженной командой. Правда, им явно нехорошо здесь: воздух дурной и тяжелый, они все не Ноктис, ведомый Смертью вторую тысячу лет, как и все прочие, и потому, а ещё, а затем...

Когда демоны оказались рассеяны, скверной вернувшись обратно в землю, Его Высочество раздраженно шикнул, вскорекивнул ребятам, чтобы убирались. Гладио это не понравилось больше всех, однако спорить тот не стал, понимая и то, к чему клонил принц, и то, как Игнис, поправив очки, едва поджал губы и ушёл. Этот груз не им нести; хотя бы не этот в придачу. Им ещё хватит, Избранный ещё успеет взвалить на них. Как и на Оракула. Это не то место, где им всем стоило потерять себя.

В домах оставались люди, запершиеся там: в комнатах, в подвалах. Живые, некоторые почти полностью пораженные, некоторые нуждавшиеся в лечении. Наверное, сотня наберется точно, но...  Не это место должно стать могилой Оракула. Всех не спасти. Некоторым детям лучше оказаться мёртвыми, погибнув хотя бы как люди. Иногда смерть лучше того, во что способна обратиться жизнь во всё менее пригодном для неё мире.

Потому, не задумываясь и находясь в какой-то своей плоскости, Ноктис принялся не просто зачищать дома, но и поджог всё это место, растратив имевшиеся запасы магии огня. Кто был ещё живой - умрёт. Не важно, в боли или в ужасе ли - это необходимое спасение смертью. Меньшая из бед пред лицом большей. Они, будучи зараженными, умрут людьми, и это место лишится хотя бы части скверны, пока они не успели обратиться в демонов, кто после рассеивания просто возвращались в почву, чтобы после появиться где-то когда-то ещё.

Кто-то уже успел отойти от городка прежде из-за спасения от демонов и заразы, но досталось и им: горела вся округа, всё, что было за холмом, освещая ночь вонючим, голодным, магическим костром, жаром и пламенем той силы, что стирала понятие жизни и смерти, а заодно и сжигала хотя бы часть скверны, которой клубился воздух и начавшая деградировать природа.

Устав от этого, от воздуха, от ночи, от давления в лёгких, в конце-то концов просто закончив, Принц телепортировался на всё тот же небольшой холм, скорее даже возвышенность, откуда изначально начал и где теперь расположились ребята, имея возможность наблюдать с высоты, но не вмешиваться. Ничего не говоря, будучи вымученным, каким-то совсем  пустым и не имея никаких мыслей, он просто рухнут на землю, устроившись на ней. Спиной ко всем. Ни на кого не глядел, в состояние не всматривался, неизменно ни о чем не думал. Просто тоже уставился на пламя, потёр виски. Словно отпустило, "щёлк" в голове отвис, а легким стало легче; скудное, но всё же имевшееся в нём в принципе наполнение медленно стало втикать обратно. Только выходить из собственной черепушки Ноктис не торопился. Его там, вне черепушки, словно бы ждало что-то... Ничего, что сделает легче, понятнее и обнадёживающе.

Даже не слышал, говорил ли кто-что за спиной, обращался ли, шептались ли между  собой, дышали ли, произносили ли имя Стеллы. В принце имелась лишь одна мысль, лишь одно знание, погладившее хозяйским холодком по затылку: он сделал всё правильно; выбора не имелось; так надо.
[icon]https://media.tumblr.com/40e94cb3bb6fc8375946bf5c95cbb5f0/tumblr_pho814vCas1uqouabo1_r1_500.gif[/icon]

- ... эликсир и воду, Оракул не приходит в себя, - несколько пар рук не отходившей свиты успели словить Стеллу, когда та потеряла сознание, а Ноктис был где-то внизу. Какое-то время они пытались привести её в сознание: пульс был, как и сердце билось, однако причина падения в обморок непонятна. Оракул - это не просто человек, и в силу её чувствительности и восприятия скверны, роли, сути, природы, усталости и кучи других факторов произойти, стриггерить, могло что угодно. Одно понятно: происходящее кругом в этом виновато, как и оставлять её в таком состоянии надолго - затея дурная. Стоило хотя бы попытаться привести её в чувства.

Свита настолько погрузилась в этот процесс, что даже нес разу заметили Ноктиса, как и Ноктис был настолько погружен в себя, что не замечал происходившего за спиной точно также. Пока там копошились, шептались, пока что-то происходило позади, как и у подножья, он просто приходил в себя, словно с него спала некая пелена. Без неё всего кругом стало много, оно перестало быть понятным и чётким, однако внутри послевкусием осталось странное удовлетворение. Словно он сделал что-то правильно и получил конфету, будучи ребёнком. Только а реальности речь, разумеется, давно не шла о конфетах; как и традиционной трактовке правильности.

Не с концами, но кое-как вернувшись в себя, он спустя несколько минут всё-таки обратил внимание  на копошение кругом и, обернувшись, обнаружил Стеллу, которую Игнис и один из армейских медиков пытались привести в себя. На секунду его пронзило беспокойство, переживание, как оно и должно было быть, однако одновременно с тем это чувство мешалось с удовлетворением: словно бы этот обморок есть правильность, точно такая же, как и то, что он сделал [а что он сделал? Не уверен, что помнил-понимал]. Она потеряла сознание, потому что то было нужно; кому-то; для чего-то; чтобы не стало хуже. Ей. А значит... почвы для серьёзных переживание не имелось. Если только не задумываться о глубине и философских вопросах, разумеется.

Подвинув всех, принц присел напротив Стеллы, перехватив её за плечи и склонившись. Бледная, усталая, с истончившейся кожей, под которыми сильнее чем годы прежде проглядывались хитросплетения вен на шее и руках. Она... она не заслуживала этого всего. Ноктис не хочет думать о том, что для Стеллы смерть стала бы наградой и избавлением. Он знает, что это так, однако нарочно не цепляется за эту мысль. Она ещё должна жить. И она, и отец; сколь бы давно их не зазывали склепы.

Он прикоснулся одной рукой к бледной щеке, заведя её за затылок, и едва выпустил немного магии льда, чтобы пальцы захолодили: это куда лучше приводит в себя, чем огонь или что-то ещё; ведь Оракул, она... и без того в каком-то смысле горела. почти всегда, вынашивая в себе пламя не только лишь наследием богов.

Хорошо, что в неё прежде залили эликсир: значит, точно придёт в себя быстро, если успела где-то в процессе пострадать.