Versus |
Привет, Гость! Войдите или зарегистрируйтесь.
[hideprofile]Сефирот & Ходжо
"Шинра", Мидгар, кто знает где ещё
|
|
[nick]Hojo [/nick][icon]https://i.imgur.com/AfVNllx.jpg[/icon][lz]<center>— <a href="https://finalfantasy.fandom.com/ru/wiki/%D0%9F%D1%80%D0%BE%D1%84%D0%B5%D1%81%D1%81%D0%BE%D1%80_%D0%A5%D0%BE%D0%B4%D0%B6%D0%BE"><b>Ходжо</b></a> —</center>Профессор, познавший экстаз творения и созидания распада. [/lz]
[status]emptiness[/status][icon]https://i.imgur.com/ltL0ajd.jpg[/icon][lz]<center>— <a href="ссылка на анкету"><b>Сефирот</b></a> —</center>and the world that passes by</a>[/lz]
У профессора Ходжо на Сефирота никогда нет времени, если дело не касается экспериментов или очередных тестов, от одной мысли о которых у него ноют все кости. Сефирот знает, что это слабость и избегание, что он достаточно совершенен чтобы выдержать серьезную боль [он даже знает порог той боли, за которым следует тьма бессознательности], что он способен на большее и что его генетическая структура превосходит структуру других людей, но это не мешает ему испытывать нежелание идти в лабораторию, когда над дверью в его комнату загорается красный свет.
Сефирот борется с собой несколько долгих минут и понимает, что это приведет к опозданию, которое совершенно не понравится профессору, а это означает откровенное недовольство, нотации и, быть может, новую стопку книг, напичканную математическими формулами и чертежами, которые ему придется освоить в кратчайшие сроки. Не то чтобы Сефирот не любил знания – знания были той единственной отдушиной, что открывала ему путь за пределы серых лабораторных стен – но чем старше он становился, тем больше у него появлялось вопросов, ответы на которые он никак не мог отыскать в тех книгах, которые стояли на книжных полках его маленькой комнаты.
Должно быть это было каким-то затяжным побочным эффектом или запоздалым последствием одного из экспериментов, которое он запустил и которому позволил развиться в себе, но Сефирот все чаще ощущал отчуждение, разрастающееся как пропасть между ним и людьми, существовавшими с ним в одном пространстве все десять лет его жизни. Он не мог назвать их близкими – концепция привязанности давалась ему плохо, да и Ходжо вряд ли одобрил бы ее, как было в случае с профессором Гастом, но даже те отношения, которые он выстроил с ними, казалось, трещали по швам. Он знал событие, которое стало катализатором, но не понимал причины. Он чувствовал свое отличие от окружающих, но не мог отыскать его корней и его начала, от того путаясь только сильнее, что приводило к ощущению поломки в том, что он привык считать отлаженным механизмом.
После того, как ему впервые дали в руки меч, после того, как он уничтожил первого монстра в симуляторе под наблюдением десятков пар глаз, он понял, что его сторонятся. Сефирот не ожидал похвалы или одобрения – он делал только то, что должен был делать в меру демонстрации своих умений и выполнения поставленной задачи, но не ожидал, что это приведет к видимому страху со стороны лаборантов профессора. Эмоции Сефирот понимал с трудом, но был способен распознавать самые яркие из них и немного подражать им, если это было необходимо, но что делать в такой ситуации [и делать ли что-то] он не знал.
Похоже он погрузился в свои мысли слишком уж надолго и, как это было свойственно ему, не мигая уставился в одну точку, зависнув в этом медитативном состоянии на краю своей жесткой кровати. Его пробудил мягкий звук пневматического механизма, открывающего дверь в его комнату и Сефирот ощутимо вздрогнул, понимая, что за ним прислали кого-то из лаборантов. Если так, это означало что он серьезно опоздал, тем самым навлекая на себя серьезное недовольство профессора и серию психологических тестов, призванных подтвердить его ментальную стабильность.
- Прошу прощения, я задумался, - врать Сефирот не умел, потому решил не уточнять, что именно было причиной и сутью его размышлений, если его не спросят напрямую. Как правило подобного ответа было достаточно для лаборантов, но недостаточно для Ходжо, если того интересовала причина задержки. Мальчик опустил голову, не давая рассмотреть свое лицо из-за завесы волос и глубоко вздохнул, собираясь с силами чтобы переступить собственную слабость, подняться с кровати и отправиться в лабораторию, когда столкнулся взглядом с самим Ходжо и застыл, едва выдавая собственное удивление.
- Профессор, - вольно или нет, но обращение прозвучало уважительно и вежливо, чего нельзя сказать о следующих словах, которые Сефирот не смог удержать, - что, все остальные побоялись прийти?
Отредактировано Ardyn Izunia (02.11.20 16:36)
А разве должно иметься время на что-то, кроме экспериментов? Пустая трата, потеря, ни о чём. Окружающие не понимали ни этой, ни многих других прописных истин, не говоря уже о вещах чуть более... мудрёных. Что же, профессора это не касалось. Он был сам у себя, а ещё завидные ресурсы "Шинра", подопечные и десятки не отвеченных вопросов бытия, для поиска ответы на которых стоило провести сотни, если не тысячи экспериментов. Воодушевляющих и возбуждающих в разной степени, разумеется. И в любом случае являвшимися второсортными, не столь важными, пока у Ходжо был он. Сефирот.
Его самый успешный, совершенный, глобальный и выдающийся эксперимент.
Тот, на чьём фоне прочие попытки кого угодно во что угодно казались лишь жалкими потугами.
Этот мальчишка совершен, в нём лучшая генетика, в нём лучший потенциал, в нём самые сильные и перспективы из клеток.
Выдающиеся результаты.
Но по-прежнему недостаточные для совершенства. Профессор планировать узнать и выжать всё, что будет возможным, а если поскребутся - если можно убрать - переступить через невозможное тоже. И разве само существование Сефирота не являлось тому подтверждением?
К сожалению, у мальчишки имелся характер. Вернее, это и восхищало, и раздражало одновременно: Ходжо интересно всё, что связано с Сефиротом, потому что пока это величайшее из достижений [человечества, Шинра, его], с мириадами возможностей и грядущих открытий. Вот только сам эксперимент этого не понимал, оттого обидно не горел энтузиазмом, не слишком интересовался тем, что делал, и вот эта сторона характера, вот это безумное болезненное одиночестве в одержимости профессора и его живом интересе - вот это раздражало, вот это выражение характера Сефирота. И потому график - хотя бы график - должен был соблюдаться, как всякая рутина. Это важно. Хотя бы это, хотя бы так.
Ничто, имеющее хотя бы початки человека, не способен быть совершенным, а?
Или же замечательно.
О, эта переполняющая неоднозначность. Зато каким живым и вдохновлённым учёный себя чуствовал, сколько в том будоражило и воодушевляло.
Ходжо хмыкнул, сменив слайд данных и поправив очки.
Мальчишка задерживался. Снова. Повторение больше двух раз - это никогда неслучайность.
Ходжо хотел знать всё. В с ё . Будь у него возможность, так не против бы залезть в голову к Сефироту, чтобы понять, о чём и каким образом тот думает в любой из моментов дня. Но, действительно, технические ограничения - это такая преграда; ай, как жаль, на её преодоления необходимо много времени. А Сефирот юн и интересен сейчас, формируясь. Впрочем, если он близок к совершенству, если он есть абсолютное творение Ходжо, то со временем начнёт удивлять другим. Профессор не упустит ни единого момента. Ни единого.
- Все остальные всегда чего-то боятся, - руки в карманах, после того, как поправил очки из-за чуть опущенного лица ещё раз. Шагнул к мальчишке ближе. - Возможностей, силы, природы, совершенства. Того, что им непонятно, - ни то с презрением, ни то с разочарованием, ни то с безразличной констатацией: какое дело Ходжо за тех, кто боялся? До примитивных, посредственных, не готовых или готовых не в полной мере? Они лишь средства, руки, элементы для того, чтобы познавать мир, потому что профессор неспособен всё делать самостоятельно в две руки. Только и всего. Они ему не интересны. Они - нет. Другое дело Сефирот.
- Ты задержался уже не в первый раз, - глядя прямо на мальчишку. - I wonder, что же беспокоит тебя настолько, чтобы ты опаздывал, Сефирот?
[nick]Hojo [/nick][icon]https://i.imgur.com/AfVNllx.jpg[/icon][lz]<center><a href="https://finalfantasy.fandom.com/ru/wiki/%D0%9F%D1%80%D0%BE%D1%84%D0%B5%D1%81%D1%81%D0%BE%D1%80_%D0%A5%D0%BE%D0%B4%D0%B6%D0%BE"><b>Ходжо</b></a></center>Профессор, познавший экстаз творения и созидания распада. [/lz]
[nick]Sephiroth[/nick][status]emptiness[/status][icon]https://i.imgur.com/ltL0ajd.jpg[/icon][lz]<center>— <a href="ссылка на анкету"><b>Сефирот</b></a> —</center>and the world that passes by</a>[/lz]Если смотреть на людей дольше пятнадцати секунд, не давая себе труда моргать, шевелиться или дышать, им становится не по себе. Сефирот может слышать, как усиливается их сердцебиение, как вздрагивают зрачки, как они ерзают на своем месте и начинают нервно посмеиваться, рассеивая это напряжение. Ничуть не лучше и в те моменты, когда он пытается соответствовать всем социальным правилам: улыбается, ведет себя предельно вежливо и логично, отвечает на вопросы или задает собственные. От этого они напрягаются только сильнее и торопятся уйти едва отведенное время заканчивается. На Профессора Ходжо не действует ни то, ни другое и, вместе с перманентным напряжением, ассоциирующимся с болью и тяжестью от новых исследований, Сефирот чувствует некоторое облегчение от того, что Ходжо ведет себя в его присутствии хотя бы как-то.
- А вы не боитесь, Профессор? - вопрос не праздный и не глупый, не призванный вызвать раздражение, но преисполненный того искреннего непонимания, на которые только и способен Сефирот. Он весь, он кончиков удлиненных чувствительных волос, до своих слишком далеких от человеческого глаз не вписывается в окружающую обстановку. То, что очевидно для других - например одержимость Профессора исследованиями, иногда исключающая всякий инстинкт самосохранения - для мальчишки нечто не вполне ясное. Сефирот не понимает, почему. Он не понимает собственного непонимания, он изучил все книги по психологии, которые у него были, он прекрасно знает, как работает человеческое сознание [настолько, насколько сами ученые понимают это], но он... не чувствует. Словно его собственный мозг работает немного иначе, не так и в то же время иногда похоже, вынуждая его путаться в собственных мыслях. Это смущает его до легкой складки между бровями, но отчего-то этим своим исследованием ему ничуть не хочется делиться с Ходжо. Он считает это только справедливым. Если Профессор считает его объектом экспериментов, кто сможет запретить ему самому изучать Ходжо? - И чего они боятся, когда смотрят на меня? Чего из того, что вы перечислили? - последнее уже звучит требовательно, самую малость, но с вполне очевидной ноткой давления на собеседника, от которого Сефирот хочет добиться ответа.
Он знает о себе и мало и много, знает, что он рожден ради эксперимента, знает, что у него нет родных и родителей, но мало понимает, что это означает, что вообще означает то, о чем так часто говорит Ходжо: "мир", "будущее", "величие", "истина". Он знает определения этих слов, но в четырех серых стенах лаборатории найдется слишком мало примеров, способных разъяснить ему это наглядно. Его социальный интеллект до нелепого узок и примитивен, быть может он и пожелал бы разделить восторг от происходящего, но у него нет ничего для сравнения, ничего, что способно было бы дать ему почву и координатную точку для отсчета, но сам Сефирот этого не видиь, а Профессор, вероятно, не считает важным. Поэтому обычно мальчик молчит, но сегодня молчание не позволит оттянуть неизбежное, а Сефироту очень этого хочется. Даже если это будет фатально, даже если Ходжо будет недоволен, даже если это усугубит будущие эксперименты - сейчас ему нужна передышка. Передышка и ответы, потому что Сефирот ничего не чувствует, но чувствует слишком много. И это неприятно.
- Меня ничего не беспокоит, - спокойно отзывается Сефирот, поднимаясь с кровати и поправляя одежду, - мне... - он задумывается, - не хочется идти. Что вы хотите делать сегодня и зачем? - он поднимает руку и смотрит на плохо зажившие следы от инъекций на своей руке. С учетом того, как велика скорость его регенерации, эти раны должны быть совершенно ужасающими, чтобы не зажить за полных 18 часов. - Так зачем, Профессор? Я хочу знать.
- Я? Не боюсь. Страх ограничивает и способствует глупости. Тебя должно вовсе не бояться, - руки в карманах, меланхоличное, статичное наблюдение. В глазах мешалось раздражение неисполнительности, возбуждение от наблюдаемого и равнодушие ко всему прочему, не касающимся собственных вопросов выражениям. Голос также спокоен, однако скрывать в нём ни насмехательства, ни самомнения, ни презрения, ни некоторой издёвки - не над Сефиротом, но над другими - не стремился. Если мальчишка способен слышать и-или трактовать это, то пускай запоминает, анализирует. Пускай впитывает. Он имел право. О, больше, чем кто бы то ни было ещё. Пока тот ещё мал, не изучен и не раскрыл всего своего потенциала, права его не урезаны, но временно заморожены, однако однажды... У Ходжо не текли слюни, разумеется, просто содержимое черепушки бурлило, желая ни то жадно пожирать каждую секунду настоящего, ни то промотать, скажем, хотя бы лет на десять вперёд, чтобы посмотреть на его создание в немного иных условиях. Окрепшее, подросшее, сформировавшееся и лишенное... технически необходимых ограничителей. К тому моменту, вероятно, Ходжо пожнёт ещё множество результатов тех исследований, что имел возможность проводить сейчас благодаря Сефироту, мако и клеткам Дженовы. В самом деле, Сефирот - это центр данной вселенной, но единственный её элемент.
- А они боятся всего, что я перечислил; куда большего, чем это. И именно потому боятся тебя: не только потому, что ты сильный, но потому, что лишён их ограничений, - глупого страха, всех этих привязанностей, ненужных составляющих, что веками, если не тысячелетиями, тормозили человечество, и тех же самых, что непременно погубили Сетра в своё время. О, вы даже себе не представляете, сколько всего оно обеспечивало! И профессор как творец, как тот, кто нажал кнопку, что проломила устаревшую, построенную бездарями платину.
"Наличие и отсутствие желаний."
О как.
"Хочу-не-хочу."
Наконец-то.
Собственное подобие мнения.
Его обоснование, причины, почва?
Непонятно: профессор то ли раздражен подобным ответом, потому что такой не способен понравиться [как Сефироту могут не нравиться эксперименты и испытания, это ведь так, так... значимо, так важно, так воодушевляюще], то ли он его абсолютно удовлетворил. Ложь - отсутствует. Озвучивание внутреннего состояния, которое в наличии - присутствует. Вопросы, по сути, о познании себя, мира и первых двух пунктов посредством третьего лица, т.е. профессора. Он прищурился, растянувшись в широкой улыбке и глухо гоготнув. Это интересно.
"Насколько полноценные составляющие личности Сефирота и его восприятия мира?"
Мерками традиционных, заурядных, не интересных людей.
Похоже, мальчишка чего-то недоговаривал. Профессору важнее не то, что именно, а то, почему недоговаривал - ему. Но... В собственной пирамиде приоритетов не это было главным. Мыслил Ходжо так, как мыслил, и ни для кого не обязан менять своё мышление. Даже и особенно для Сефирота. Однако при этом не требовал этого обязательства - менять своё мышление - от мальчишки тоже. Расписание, покорность и следование инструкциям - да; пока это нужно. Но ограничивать или менять его мышление, о... Нет. Оно должно развиться и показать, чем является, прежде чем Ходжо решит повторять свой эксперимент, внося или не внося правки в гибкость его мышления и способность влиять на это. Ныне в приоритете иные аспекты. Мир не за день строится; как жаль, о, клятые ограничения! Сама природа как ключевой тормоз.
- Ты хочешь чего-то особенного, - цокнув языком, достаточно резко по сути, неожиданно в плане подачи слов и немного протянуто выдал профессор, совершенно проигнорировав те интонации, что не мелькали, но буквально составляли голос Сефирота. Требование. Прямота. Никто не смел так разговаривать с Ходжо, это раздражало и давило, но с учётом всего известного и проделанного, как и нынешнего состояния, мужчина не ожидал бы иного, это смотрелось бы как... сбой. В том, что набирает обороты. В конченом счёте, ему всё равно. Он неизменно не боялся и плевал на манипуляции. До тех пор, пока они все являлись частью науки, ведя за горизонт, - и не видишь - или не понимаешь - смысла в твоём познании, что слилось для тебя в цикл схожих повторений, - ещё более протянуто, хрипло, при этом с достаточно циничным и сухим подтоном.
Ненадолго профессор поднял глаза к потолку, задумавшись о чём-то. Снял очки, протирая их халатом, пока всё также пялился в потолок. Слова Сефирота услышал и понял замечательно, но отвечал на них точно также, как и сам мальчишка: так и в той последовательности, что считал нужной. Тоже не просто то так. Тоже по своим причинам и для получения... своих наблюдений. Познание мира - это взаимный процесс. Мать изучает своего ребенка, ребенок изучает своею мать, как и мир - первично через неё. Примитивная биология, анимализм и так далее, однако Ходжо - учёный. Он не отрицал науку.
- М... нет, не особенного. Другого. Это так, Сефирот? - наконец, взгляд с потолка переведён на мальчишку, а комбинации с потоками мыслей в голове выстроили что-то, что удовлетворило учёного. Чтобы продолжить и выбрать дальнейший курс. Внести поправки в намеченное. Те, что он планировал внести позже, значительно позже, но... Занимательно. Это интересно. [nick]Hojo [/nick][icon]https://i.imgur.com/AfVNllx.jpg[/icon][lz]<center><a href="https://finalfantasy.fandom.com/ru/wiki/%D0%9F%D1%80%D0%BE%D1%84%D0%B5%D1%81%D1%81%D0%BE%D1%80_%D0%A5%D0%BE%D0%B4%D0%B6%D0%BE"><b>Ходжо</b></a></center>Профессор, познавший экстаз творения и созидания распада. [/lz]
[nick]Sephiroth[/nick][status]emptiness[/status][icon]https://i.imgur.com/ltL0ajd.jpg[/icon][lz]<center>— <a href="ссылка на анкету"><b>Сефирот</b></a> —</center>and the world that passes by</a>[/lz]
Сефирот хмурится, глядя на Ходжо из-под длинной челки. Быть может страх не так уж и плох, если он научится распоряжаться им по своему усмотрению, внушать тем, кому пожелает и не внушать, если ему того не хочется. Он не признается или не понимает до конца, что изоляция еще приносит ему боль, травмирует его острыми границами чужого отрицания, что в своей сути он не имеет склонности к такому отторжению, хотя и имеет предпосылки, которые вольно или невольно воспитывают в нем в стенах лаборатории.
Выращенный в неволе зверь или останется запуган, или рано научится хитрости, используя все доступные ему ресурсы. Сефирот не зверь и путей у него чуть больше, но базовые инстинкты не так уж сложны в сравнении с прочими существами. И он выбирает второе, пусть и помноженное на имеющийся интеллект.
- У меня есть другие ограничения, - спокойно парирует Сефирот, неопределенно поводя плечом, дабы не перечислять все то множество преград, которые обеспечили ему ученые. Распорядок – меньшая из них, в их арсенале есть куда более тяжелые средства обеспечить его повиновение и чем старше он становится, тем чаще знакомится с ними, обретая желание прощупать доступные границы. А иногда они паникуют, доставляя ему больше боли, чем необходимо и усматривая в его действиях что-то, чего он сам не подразумевает. Выходит, они знают о нем больше, чем он сам? – Если я таков, каким вы меня считаете, профессор, то почему я здесь? В них не только страх, в них есть еще и отвращение. Иногда. Если я правильно могу определить их эмоцию. Я прав?
Профессор – единственный источник информации даже если есть книги, даже если есть другие люди в белых халатах, даже если есть собственный разум. Разум не способен работать, не имея информации. Если нет разнообразия данных, выводы будут однобокими и односторонними, ему попросту не хватит места и возможностей для критического мышления, а только с его помощью Сефирот может найти собственную плоскость решений. Профессор уже мог исказить ее, заложив в его сознание те основания, на которых строилось дальнейшее здание его мышления, но Ходжо действительно никогда не врал. Точнее, не врал в тех вопросах, на которые брал себе труд отвечать, это мальчик изучил с раннего детства. Должно быть такова и была стратегия, если послушать о том, как восторженно профессор отзывался о невозможности Сефирота завязать хоть сколько-то значимые социальные связи. Осознанная ли это травма его человеческой части или Ходжо попросту не придавал значения должному психическому развитию, предпочитая посмотреть, что вырастет само по себе? Если Сефирот и задастся этим вопросом, то гораздо позже, много позже, чем у кого бы то ни было будет возможность исправить происходящее, а сейчас его вопросы иные. Требовательные, в чем-то совершенно наивные, а еще вызывающие.
- Если я не понимаю смысла, может быть это не так важно? Может быть это вы ошибаетесь, профессор?
И вот наступил вызов, то самое состояние взрывного развития, через которое он прежде не проходил и не думал, что сумеет столкнуться с ним. Разум работал лихорадочно, впервые ставя Ходжо не в ранг признанного авторитета или хозяина тех условий, в рамках которых пребывал и существовал Сефирот, но в разряд противника, с которым он желал потягаться. Узкие зрачки сузились еще больше, черты лица лишились даже той минимальной выразительности, которая присутствовала и что-то от выжидающей змеи проступило в облике мальчишки. Это была почти инстинктивная реакция, внутреннее знание о том, что он мог бы попытаться сломать, победить или преодолеть эту ситуацию. Ведь Ходжо говорил о…. превосходстве? О возможностях? О чем-то, чем Сефирот может обладать?
Если быть быстрым, он может ударить. Дотянуться до запрокинутого горла профессора и перебить его даже без меча, одним или двумя точными ударами. Они не успеют явиться, не успеют его остановить или поделать хоть что-то с тем, что он уже успеет совершить. В отличии от Ходжо они боятся его. Может быть он успеет выйти отсюда прежде, чем другие сумеют среагировать и остановить его или вызвать тех, кто сможет. Эта мысль была заманчива ровно в той же степени, в какой она пугала его. Сефирот остановился, не сводя взгляда с чужой шеи, и задумался, пытаясь понять свои мотивы. Если он убьет профессора, будет ли это означать его свободу? Или условия станут еще хуже? Он видел монстров в клетках, он бывал в колбе с мако, он знал, что есть камера, которая способна удержать его, сколько бы он не бился в ее стеклянные стены. Если но убьет Ходжо, останется ли кто-то, кто пожелает с ним разговаривать? Вернется ли профессор Гаст? Не пожелают ли его уничтожить, как опасный эксперимент? Если он оставит профессора в живых, что что может ждать его дальше? Захочет ли Ходжо превратить его во что-то еще? Сделать с ним что-то еще, от чего Сефирот перестанет быть самим собой? Сможет ли Сефирот убить человека так, как убивал монстра, сожалея даже об этом? Достаточно ли в нем решимости? Ненависти? Желания свободы?
- Вы правы, Профессор. Например, сейчас я подумал о том, что могу убить вас, если захочу, - спокойно отзывается Сефирот, даже если легкая дрожь в голосе еще оставляет от его детской наивности полуразрушенный след. Он намерено признается в этой мысли, зная, что тем может лишить себя возможности совершить это сейчас или позже. Но Сефирот обдумал и проанализировал это, а после пришел к выводу о том, что это желание сейчас невозможно и невыполнимо. – Но решил не делать этого. Вы накажите меня за это? – мальчик склоняет голову на бок и внимательно смотрит на человека напротив, пытаясь понять ответ по его мимике и взгляду, сделать новые выводы из имеющихся данных.
|
