Среди множества богов во множестве миров всё формировалось и группировалось по своим законам. Ни то интересов, ни то совместимости, ни то безысходности желаемого. Предыстория Эоса стара как мир, а история богов, что пришли и взяли этот мир под свою опеку, старее самого мира. Жизнь их исходила из понятных и простых мотивов, сводившихся до той самой жизни как таковой, однако суть и способ существования  отличался от понятного людям. Безвременье, иные будни, стабильный, устоявшийся круг, где творение и уничтожение - развлечение и долг, служили альтернативой праздникам, знакомствам и многомиллионному соседству. Человеческие судьбы, трагедии бытия, катаклизмы, достижения и провалы - это было их посылом, это было их мерилом, это было их выражением. От мира к миру, в большей или меньшей степени, не века, тысячелетия или миллионы лет. Боги меняли имена, разделялись и объединялись, преобразовывались вместе с теми мирами, где задерживались, заботясь о сохранности и места, и себя самих. Обитание миров строилось и воспитывалось по образу и подобию, в чём едины и не уникальны все живые существо в любых ипостасях, в том числе и том, что касалось угроз. Медленно ели угасание или быстрый взлёт, а пока оно шло от них самих, от замкнутой системы, ты продолжала существовать. Стоило же вмешаться чему-то из другой системы, подо что не построены ни обители мира, ни боги, и всё, что стояло твердо, не расшатанное даже войнами и презрением, теряло свою стойкость. Падали все. Падать не хотелось одинаково всем.

Творить с Эосе - это не дел Этро, богини созидания и времени, но ни как не создания и развития. Тем не менее, свой вклад она вносила в этот мир своими путями, в прошло имя достаточно интересную площадку, как и весь пантеон, для взаимодействия и общения посредством рук и судеб тех, кого они взяли под своё крыло. Так было прежде, так было тысячу лет, пока инородное вмешательство не сделало творение в Эосе чреватым, опасным, невозможных для богов, и они дистанцировались, оставив Эос творить самого себя; медленно гаснуть, не имея никакой подпитки кроме тех, что предлагали кристаллы - единственная опция, что подарком и актом заботу удалось подарить пантеону.

Все те, кто творили прежде, оказались бесполезны.
Та, кто не творила никогда, осталась надеждой; она не творила никогда, издревле требуя высокую цену за то, что требовало сотворения.
Все те, творили прежде, приняли это; пускай. Фантазия богов извращенна по меркам людским, но не бесконечна и подобна змеиному кольцу в своей репетативности. А Смерть приходится выкручиваться и изловчатся, чтобы разнообразить себя. Самый простой и неизбежный процесс имел, пожалуй, самый широкий арсенал способов прийти к единственной точке. Неоспоримо.

"В этот раз ты будешь моим способом".

Давно забытое ощущение, что на самом деле наполняло и переполняло каждого их богов: любовь и ненависть по отношению к ним, к этим творениям, что созданы не ими, но ими выстроены и взращены. Такие похожие, такие драматичные и легко ломаемые [даже тот, что рождён ею когда-то, какова условность], но столь насыщенные в своем саморазрушении и выражении жизни. Этро уже почти забыла, какого это - соприкасаться с жизнью Эоса, давая ему что-то. Не через кристалл, что становился все более непосильных для тех, кому вручён, но способом иным, куда более интересным.

Этро не сотворила своё дитя, частицу бытия в которого вложил каждый из богов, вложив в всечеловеческое тело, что обрекла Смерть. Она помнила все прежние свои опыты, и время для неё одновременно было непомерно растянутым и давним; вполне достаточно, чтобы моргнуть и отвести взгляд. Это с лишком мало, когда у тебя впереди сама вечность, но непозволительно много, когда вечность погрязла в миазме, обещая треснуть и рассыпаться. В Смерти. В Её стихии.

Провальные идеи, наполненные последствиями и опытом, не будут повторены. Пророчество, транслированное Оракулами поколениями и впитанное в их веру, надежду и ожидания, в той или иной форме сбудется. Это нужно людям, это нужно Эосу, это необходимо богам. Смерть будет распоряжаться своим решением по-особенному, ценя как это безотказную опцию той последней нити [больше шанса не предоставится], что ещё способно предложить ей человечество жалкими остатками когда-то избранной в проклятии кровь. Её самой когда-то, но ставшей своей собственной формой смерти а непомерно долгое для людей время. Не дитя смерти, не отдельная воля во спасение, но сама её часть, следующая лишь одной воли.

Пускай же будет красиво. Бои лучше и выше людей, а потому творения свои, от чёрного до белого, каждый свой вклад, способны и должны пропитать подачей, иронией и уроками. Таков их способ бытия. Потому они и не люди вовсе, но те, на кого они равнялись или кого ненавидели. Даже если это её собственный ребёнок, прежний способ, что оказался неэффективен. Он в этом яростном небезразличии такой же, как и они все; как и полагалось рожденному от богов человеку, запертому в бессмертии. История больше не об Ардине. С его участием уже всё решено. Теперь - ей - будет интереснее. Теперь она смотрит лишь на себя, не глядя на других богов; у которых не имелось выбора. Теперь.

"Ты висишь на волоске, отданный мне собственной плотью, и даже порождения вашего мира, вызванные инородной тьмой, не способны прекратить этого, мой милый мальчик. Эта нить не оборвется, но как обойдётся с нею тело?"

Огромный костлявый кулак сжимал в ладони детское тело без сознания, не давая провалиться или мелькнуть душой за воротами, куда уходили все те, кому по-прежнему везло не порасти чёрной миазмой.

"Привыкай сюда возвращаться."

С уверенной бережностью кулак разжался, рассматривая тело в нём, прежде чем устроить в воздухе, что тверд подобно полу, но не виден ни глазу, не существуя по факту. В Астрале свои законы, прямо как во снах, ведь не зря же они, сна, союзники и подручные, такие близкие Смерти.

Тело опущено, в то время как худощавая фигура в черном балахоне с серебряными разводами, что уходили в никуда, присела на корточки рядом, протянув свою руку. Кончиками тонких, едва ли не костяных пальцев с длинными ногтями она коснулась волос, оттянув и пропустив между пальцами мягкую прядь. Седина, ставшая исключительным признаком породы вымирания. Люцис Кэлум седели быстро, подобно тому, как сгорали последние сотни лет, но этот мальчишка - её - оказался практически лишен цвета с самого начала. Как мать, но не та, что ныне покоилась в покое пост-жизни за свою жертву.

И сейчас он откроет глаза, и сейчас он очнётся.
[nick]Etro[/nick][status]страх смерти сковал сердце самой смерти[/status][icon]https://i.imgur.com/pMLqLjV.jpg[/icon][lz]<center>—  <a href="https://versus.rolka.me/viewtopic.php?id=8#p28"><b>Этро</b></a> —</center>Заплатить жизнью или смертью — цена одна.[/lz]

В последний раз богиня видела избранного мальчишку - так близко, здесь - когда тот являлся душой, собранной и вытянутой по частям, дабы дать оказаться формально вложенной в тело матери, скончавшейся от весьма интересного ритуала как следствия договорённости более чем не формальной. Душа, так или иначе, оставалась подле Этро, но вот мальчишка, имеющий её хотя бы здесь, рос. Хило, вяло, тем единственным образом, каким могла развиваться жизнь, вдохновленная Смертью, во всём воем гротеске и последней возможности рода, изжившего себя. Меньше десятка лет, что даже не звук для богов, но невероятно долгое ожидание - каждая секунда - даже для богов, когда мир неизбежно чахнет, лишая и их, и себя шаловливой, ленивой и нерасторопной вечности.

С момента Астральной Войны Этро едва ли выходила в люди, даже до того предпочитая вещать либо через Оракулов, либо встречаясь с ними воочию у своих Врат на смертном одре. Даже с сыном, что не был как все, но не удостоился личного присутствия условной матери в жизни, когда речь не заходила о его Предназначении; да и может, в самом деле, Смерть принимать участие в жизни? Этот мальчишка способен стать подтверждением, что да. Дорогой ценой и новой формой взаимодействия, звучавшей заманчивой, но малопонятной пока даже самой Этро, затеявшей рискованное предложение-выход.

"Мэм?"

Этот человек ещё мал. Его просто сломать, легче чем на раз-два. Никакого знания, никакого понимания, никакой способности воспринимать картиной полной; впрочем, за неимением этой самой картины и вложить, заложить в него можно что угодно. Регис ведь не раскрыл мальчишке правды, не так ли? Разумеется. Слишком рано, слишком много кругов по воде, без точных объяснений. Как рассказать, кто или что он есть? Сейчас он не поймёт, даже если примет, а когда вырастет, это непременно кончится иной реакцией. Этро посмотрит. Но не расскажет сама: у людей свои игры, а ей вовсе не важна правда в их плоскости; что надо она покажет и вложит сама. Будет смотреть время от времени, перематывая людские годы. Пока слабая пустышка будет набираться сил и, оставаясь пустышкой, станет чем-то значимым и способным проявлять себя здесь - в этой плоскости - иначе. В остальном другом... рабом был, есть и будет всегда, даже если когда-то Этро и позволит ему умереть. Каково будет их поведение и взаимодействие богиня не знала. У неё имелся некий план и схема на Ардина, но та не привела к должному результату, пришлось терять пласт более не-бесконечности. Как выйдет сейчас? Способно ли что-то пойти не так, когда сама способность сворачивать, сама вероятность выражения воли отсутствует?

Этро смотрит в эти глаза мальчишки, которым владеет абсолютно, на этот кусок жизни, заполненный смертью, и не видит ни голубизны, ни серости его очей, лишь только свет, коим горели глаза всех его предков, преданных службе Кристаллу, что теперь отказывался соглашаться на их жалкую жизнь просто так, без условий. Этому мальчишке не нужны условия. Он сам стал одним из них.

Как правильно обращаться к богине? Прежде их обожали, поклонялись, говорили с придыханием или боялись. Позже попытались сравняться, но погубили [себя и их]. Сейчас в них искали последнюю надежду и их же винили во всём злом людском, что сами же взращивали в своих душах, создаваемых и воспитываемых вовсе не богами. Как же тогда рабу обращаться к ней? Глупому, мелкому, слабому, ещё не осознающему? Этро отвыкла от людей, что без страха или благоговения встречали её у Врат. Они за их пределами никогда и не должны были быть интересными по-настоящему. Но, самую малость, всё-таки были. Ведь поддерживали её вечность. Цинично и просто.

- Твой род удостоился чести блюсти мою волю, Избранный Пятью смертный, - рука с длинными ногтями, более на касаясь пряди, прошлась по детскому лицу, задержавшись на подбородке. Приподняла на себя, заставляя взглянуть в глаза. Её лицо ни то костлявый череп, ни то точенное лицо мраморной женщины, накрытое тонкой перепонкой поверх костей. Всё и ничего одновременно, пока сказать о цвете глаз невозможно: каковы они у самой Смерти? Она владела последними мгновениями жизни всех людей, и она же отпускала их обратно, имея всё и одновременно с тем ничего.

- Твоё время ещё не пришло, твой Долг ещё не исполнен, а потому ты находишься в пристанище Пяти, где я даю тебе... время, - убрала руку, рассеявшись, чтобы после появиться всей своей массивной фигурой выше. Вот она, разница между человеком и богом. Разница и связующее.

- Твоё тело не способно принять поддерживать жизнь, потому время - это то единственное, что ему нужно. Во имя предназначения и надежды, мудростью своего имени Я обеспечу его тебе, Люцис Кэлум. [nick]Etro[/nick][status]страх смерти сковал сердце самой смерти[/status][icon]https://i.imgur.com/pMLqLjV.jpg[/icon][lz]<center>— <a href="https://versus.rolka.me/viewtopic.php?id=8#p28"><b>Этро</b></a> —</center>Заплатить жизнью или смертью — цена одна.[/lz]

[nick]Etro[/nick][status]страх смерти сковал сердце самой смерти[/status][icon]https://i.imgur.com/pMLqLjV.jpg[/icon][lz]<center>—  <a href="https://versus.rolka.me/viewtopic.php?id=8#p28"><b>Этро</b></a> —</center>Заплатить жизнью или смертью — цена одна.[/lz]Когда мальчишка подрастёт, может быть с ним появится иметься смысл разговаривать по-настоящему. Иными словами, на иных тонах. Играть ими, закручивать, гибко или напрямую. Будет - самую малость - интересно взглянуть на то, как себя способна выразить обреченность, предначертанность и воля, не принадлежащая носителю, самому себе. Как Избранный станет звучать в своём мире и как здесь, в Астрале. На этот раз Избранный лишь её и ничей больше. С душой, что была и оставалась в её владении, тонкой нитью привязанная к телу. Возможно, Этро понравится. Возможно, затея не провалится. Возможно, ей наскучит. Возможно, снова последует провал. Она предусмотрела всё, что способна была предусмотреть, заложив то, о чём не додумался бы никто иной. Но раз боги не смогли предугадать - или уберечься - скверну, то щель для ошибки найдётся всегда. Опыт с Ардином оставил, выбил это на подкорке вечности. Щедрость и циничность богов меняют свои степени и грани не без причин. Так нужно. Щедрость исчерпалась, остался лишь цинизм, приправленный пылью в глаза, что заложена в тех, кто выше простых пешек, из духовности и веры.

Эти вопросы говорят о невинности души.
Разумеется, ведь она хранится у Этро, ей не быть запятнанной, не быть использованной.
Однако же это интересно: как работали те жалкие крупицы, что одолжены Избранному? То, как именно выражались они, за что цеплялись, на что тратили себя, как сочетались с физическим развитием и теми нормами, что стоило пройти каждому смертному. Тысячелетний цикл развития, особенный даже в этом на сей раз. Цикл, которого в своё время был лишён Ардин. Цикл, необходимый теперь Ноктису.

Должно быть, за что цепляться.
Не должно быть гнева за то, что предстоит потерять.
Неспособность на ярость.
Способность в ценность.
Чтобы идти.
Остальное не имело практического значения.

Избранный, которому вопреки вбитым в головы Оракулов богами убеждений, а там устами переданными простым людям, не полагалось быть невинным и чистым, как и его предназначению, был невинен и чист сейчас. И интересовался лишь одним вопросом: смертью. Своей и тех, кто был с ним. Тех, из-за кого он сам, в каком-то смысле, одновременно и мёртв, и находился под протекцией Этро. Этот мальчишка - последний известный шанс богов. Иные, обходные пути трудны. Малопонятны. Существующие, но полные риска. Боги не люди, и их отличало отсутствие страсти и потребности в риске. Боги включали в себя все оттенки, но предоставляли на выбор другим лишь фатальные варианты бинарности: да или нет. Ничего более. Больше - нет. 

Этот ребёнок так похож на того, кому она вручила кольцо когда-то; лично. Самый первый, когда груз ошибки Целителя, являвшейся на деле частью пазл и сценария, оказался сброшен, а власть над родом Люцис Кэлум в полной мере перешла к ней одной. Этро для этого сделала всё, с веками лишь глубже запустив свои длинные когти в их источник жизни. Только когда Сомнус принимал её кольцо и волю, он делал это осознанно. Искажал душу, наступал на себя, переступал через Отца и многие принципы, приняв свой долг и единственно верный Путь.

Этот ребёнок, что так похож на того, кому она вручила кольцо лично, лишён данного этапа.
Ей нравилось. Эта тонкая грань. Эта особенность. Это положение. Это различие. Ощущение, факт. Возможность. Нити и оттенки, разбираться и баловаться с которыми имела право лишь она, но никто - совершенно - из смертных. Этро знала, что всё конечно, ведь сама являлась Смертью; потому боялась лишь незнания другой её стороны для себя. Не по факту.

- Когда твоё тело не будет на грани жизни и смерти, ты вернёшься в Эос. К отцу, привычному окружению и своему Долгу, исполнить который я помогаю тебе сейчас, - глаза без цвета, но со светом направлены прямо на мальчишку. - Твой род верно служит мне, Люцис Кэлум, и я щедро вознаграждаю эту службу.

Ни капли лжи. Боги не лгут.
Скрывают и умалчивают лишь люди, боги же отдают им дань, никак не вмешиваясь в это решение с их последствиями, когда оно не затрагивает их собственных планов.
Ненадолго повисло молчание, заполненное разве что гудящей тишиной.

- Скажи, мальчик, кого ты видишь и что чувствуешь, глядя на меня сейчас? - прежде Этро не разговаривала с Ардином так. Она собрала его, сговорившись с другими богами и взяв на себя центровую роль тогда. Он сформирован из её понятий и нужд их всех, фатальности и необходимости. Переполненный, перенасыщенный, богатый прямой рельс, чья душа была в его руках, но не жизненный путь. Этот же мальчишка соткан из другого. Совершив - условную, частичную - ошибку в прошлый раз, Этро не желала делать этого сейчас. Надо, к примеру - люди так объясняли сильнейшую из мотиваций? Она оставила [только] свою игрушку, своё решение и свой домысел при себе, отрезав от него всех остальных, а потому через него могла быть ближе. К тому, в чём участвовала. В первый и последний раз, как бы всё не кончилось - это факт.

Теперь, на этот раз, ей интересно.
Самую малость.

- Чем бы это ни было.

Что творилось в голове людей понять достаточно просто, если обобщать и судить глобальными категориями-суждениями. Все хотели одного и того же, нуждались в одном и том же, проходили одни и те же этапы жизни и боялись также одинакового перечня вещей, в конечном счёте. Воспринимать людей как-то по-отдельности, индивидуально, как нечто разное, как нечто... большее, чем просто подопечные, оберегаемые или используемые, как важная единица, а не часть целого - Этро отвыкла от этого, едва ли когда-то вообще поступая подобным образом. Она встречала людей у Врат и судила по их жизни, получая и просматривая их истории, но это не открывало ей ни их душ, ни их сердец, ни их мыслей. Было то, над чем неподвластны боги, а сами люди не в состоянии контролировать в полной мере.

Именно поэтому, затеяв то, что затеяла, богиня понимала, что будет знакома не со всем. Некоторые вещи - жизнь смертного будет скоротечной в любом случае - окажутся ей интересны, другие непонятны, какие-то скучны, большая часть - неважны вовсе. Однако без риска и отхождения от привычек даже боги имели шанс скатиться до черты, от которой им не отойти никогда. Эос тому наглядный пример, от которого не убежать и который более не покинуть так просто. Вот и всё. И, раз не убежать, то стоило работать, играть и иметь дело с тем, что на руках. По возможности даже тормошить собственное извращенное, но тем не менее всё равно присущее любопытство. И этот мальчишка - не старт, но тот самый случай, когда Этро отхватила для себя все возможности разом. Вдоволь. Лучше бы, чтобы в первый и последний раз; или нет, если вдруг понравится.

Этро откровенно не имела ни малейшего представления о том, что услышит. Душа Ноктиса была у неё, как и вся его жизнь, однако он находился в Эосе, обладая собственными мыслями и прочим, чуждым богине и не имевшей к ней отношения. Действительно: как он воспринимал её вне фактической принадлежности? Смертные видели богиню лишь единожды в своей жизни, когда смерть забирала их в другой цикл, что нёс вечное успокоение и не-существование. У них другой багаж, другие обстоятельства и другой "формат встречи". В конце-то концов, ход мыслей и эмоции своего избранного раба - это просто пути к манипуляции, которыми Этро будет пользоваться для того, чтобы осуществлять задуманное. Всё просто, сколько бы слоёв в себе не несло.

Ответ не разочаровал. Мальчишка вспомнил свою мать. Сравнил, проассоциировал. Какая ироничная, показательная, печальная история по сути, но какую щепотку удовлетворения принесла сейчас Этро. О, это говорило так о многом, если хотя бы немного понимать людскую натуру, а кто как не боги знали её как облупленную. Бедный, несчастный, обречённый мальчик. Поймёт ли он хоть когда-то, насколько много лишён просто потому, что таков мир и кто-то должен стать спасителем, а кто-то козлом отпущения?

Этро не нужен страх. Как и слепое поклонение. И того, и другого ей хватало с лихвой: чем более отчаян мир, тем более часты, крепки и отчаянны призывы к ней, будь то надежда или обвинения. Чтобы получить подобное богине вовсе не нужно было обзаводиться рабом из рода тех, кто тем или иным образом и без того служили ей. Мальчишка являлся чем-то другим. Уже сейчас. Не разбавленным, не ободренным и не собранным другими богами, только ею.

В голове мелькнула "вечность назад". С Ардином всё складывалось иначе. Ему, однако же, и судьба заготавливалась другая. В том числе потому, что тогда были замешаны другие боги. Возможно, в том и заключалась ключевая ошибка, развившаяся в истинную безысходность. Насколько очевиден будет контраст в дальнейшем? Как двое избранников богов поделят один Эос? От предположений в Астрале становилось морозно, а воображение покалывало; это интересно. Опасно. Занимательно. Предвкушение и опасения смешивались воедино.

- Твоя мать была прилежной женой и следовала пути Люцисов, потому после смерти, действительно, оказалась вознаграждена за это, - Этро не станет той, кто расскажет об истинных причинах, о том, почему вообще умерла его мать, почем он лишён её с самого рождения, если не сказать, что ещё до него. Сейчас Ноктис слишком юн, чтобы это правильно повлияло на него. Как и слишком юн, чтобы лишать его порции боли и страданий, которые правда доставит двум оставшимся потомкам проклятого рода в дальнейшем. Если Регис не струсит, унеся это в могилу. Этого момента Этро будет действительно ждать; особенно яро. Она не украдёт его, чтобы насладиться. Не станет врать сейчас, как и не станет ломать иллюзий. Так будет больнее. Так... будет больше результата, когда придёт время.

- Ты хочешь увидеть её, Ноктис? - фигура Этро стала меньше, и вместе со своей вуалью она приблизилась к нему, протянув костлявую руку мальчике.

- В Эосе о тебе заботится отец, - вручивший сына с повязанной черной лентой и ею же обвязавший гроб супруги, - а здесь позаботится мать. Это будет твоей наградой. Моя щедрость, что я предлагаю тебе. Чтобы ты запомнил и со временем понял, что за дар вручен тебе, Избранный.  [nick]Etro[/nick][status]страх смерти сковал сердце самой смерти[/status][icon]https://i.imgur.com/pMLqLjV.jpg[/icon][lz]<center>—  <a href="https://versus.rolka.me/viewtopic.php?id=8#p28"><b>Этро</b></a> —</center>Заплатить жизнью или смертью — цена одна.[/lz]