[icon]https://i.imgur.com/1wKRbCq.jpg[/icon]Эйфория возвращения прошла. В родном мире была чистая постель, можно утопиться в теплой ванне и не сгорать под солнцем. Здесь не было радиации, а убить тебя желало не каждое живое существо. Однако именно у этого мира спасения не имелось; ни перспектив, ни шанса, ни анти-радина, что выведет главную неискоренимую опасность [кроме человеческой натуры] из человеческого организма. Здесь имелось электричество, транспорт, чистота, работа и этикет; кое-где даже сохранились хорошие люди и мораль, общность, вера и всё то, что казалось таким критически важным в иных мирах и по возвращению обратно. Однако всё оно, всё это ценное, безбожно и безоговорочно проигрывало простому, одному-единственному факту: в Эосе имелась скверна. И она стирала всё, сводя в единую беспросветную жижу, что не стекала, но впитывалась в нутро, опустошая его и заменяя слепой жаждой замещения, не дающего ничего. Ни-че-го. Н-и-ч-е-г-о.

Способен ли Ноктис это разрешить? Достаточно ли жертвы Избранного для того, чтобы в целом мире всё получило шанс? Если честно, он сомневался. Боги непременно играли в жестокие и циничные игры, однако едва ли их планы безупречны и однозначны на итог. Убийство ли Ардина [с ним ведь уже ошиблись однажды; или таков и был план?], смерть ли Ноктиса, что-то иное - это способно помочь целому миру? Всем людям, каждый из которых носил в себе дерьмо, недостатки и осколки веры во что бы то ни было? Принц не знал. Избранный не знал тем более. Он так и не понял, что значил во всей этой карусели, что скатывалась вниз, съезжала всей установкой, не переставая действовать на ходу на топливе чужих мечтаний, страха и привычки. И, раз так, раз ответов не было, раз имелись лишь обстоятельства, последствия и возможность биться о целых четыре стены... Что же. Ноктис будет делать то, что ему под силу. То, что необходимо, сколь бы неправильным для кого угодно оно не являлось. Так делали его предки на протяжении CXIII поколений, так поступал и его отец. От того, что Ноктис не захочет делать как они, ничего не изменится; от того, что Регис отдавал свою жизнь чертовому куполу, что рано или поздно окажется разрушен тоже, впрочем - это ли не бессмыслица, не оттягивание ли неминуемого? Не крупица времени ли, что можно подарить людям, прежде чем те канут в никуда насовсем? Без этого дарения - каков смысл, зачем проявлять жадность, коли малодушия и без того в достатке?

Эйфория возвращения прошла. В родном мире была чистая постель, можно было утопиться в теплой ванне и не сгорать под солнцем. Здесь не было радиации, а убить тебя желало не каждое живое существо. Однако именно у этого мира спасения не имелось; ни перспектив, ни шанса, ни анти-радина, что выведет главную неискоренимую опасность из человеческого организма. И потому, когда эйфория отпустила, принц всё чаще появлялся в тронном зале, вёл всё больше бесед с Игнисом, просил всё больше бумаг; даже, кажется, всё больше трепал разведку, чтобы оставаться в курсе. Свою жизнь - иную её форму, без точного конца, монотонную и бессмысленную, аморальную, но простую - они со Стеллой уже отжили, и пускай для всех остальных прошло всего минуты две, теперь стоило нагонять. Или отгонять. Или что угодно; упущенное.

- Мне нужен отряд, чтобы взяли местность в кольцо, - пошкрябывая пальцем мраморный стол, Ноктис смотрел на едва различимое отражение, не поднимая глав на собравшихся. Все всё поняли. Отец знал, что иного выхода не имеется, его попросту не существует, а мнение остальных в этой стране не имело никакого значения. - Пресса не должна знать; кто узнает - должен молчать. Остальное я сделаю сам, - неизменно глядя всё туда же и выглядя всё также, принц перестал бестолково ковырять поверхность, после чего встал и вышел, кивнув своим, чтобы выдвигались с ним.

- Ваше Величество, я надеюсь, вы сможете найти занятие для Оракула. Настолько долго, насколько... получится, - только оказавшись в массивных дверей, всё-таи глянул на отца взглядом недолгим, но... Хах. Смешная у них всех участь. А Ноктис так и не знал, что испытывал. Испытывал ли что-то к тем людям вовсе; если от них осталось что-то от людей. Словно бы свидание с Этро, освобождение в никуда - это не самая желанная и ценная участь, уготовленная для каждого живущего, кроме тех, кто служил её самой.

Стелла за дверями посмотрела на Избранного смешанным взглядом, насупив брови без единого произнесенного слова, а юноша лишь коснулся её руки, едва приподняв уголок губ. Всё в порядке. Она всегда говорила о предназначении и долге, не так ли? Просто в следующий момент, когда Ноктис отвернулся, её за его спиной уже не было. Какая разница? Реальности не существовало. Всё в самом деле нормально. Не происходило ничего страшного; не страшнее, чем уже происходило прежде. Прекращать страдания - это не страшно и не плохо. За это не могло быть стыдно. Ведь уже не успели.

Раз разведка говорит, что во всём этом беспросветном мраке имеется что-то настолько вопиющее, что выделяется даже среди иссиня чёрного... Что же. Жаль, что они кучу времени угробят на то, чтобы добраться. Во внутреннем кармане плещется темно-звездный кошмар; ужас, делавший реальность такой, какой она и являлась, без приукрашивания и лишнего. Она точно знала, что все они полны скверной; здоровых не будет; тех, кто обладал бы надеждой, нет изначально. Не в ближайшие годы. Не пока Избранный окажется в состоянии всех спасти; или обмануть надежды обещаниями самих богов, что в который раз окажутся неспособными ни на что, кроме бессмысленной состоявшейся жертвы. Не важно. Чернь в чернь, россыпью в кровь. Грязное в никуда, мертвое - ко Вратам. Так просто.

→ → → → → →

- Добивайте всех в зоне своего контроля, кто будет пытаться выбраться, они уже заражены. На местность не суйтесь. Разворачивайте путников, здесь проходит операция королевской армии по противодействую врагу.

- Я знаю, тебе не нравится это решение. Вот только если ты впитаешь это всё, то лишь приблизишь собственный конец, так и не осуществив цель. Это лишь одна точка, таких же точно сотни, а может и тысячи, - чужая светлая рука легла на плечо, но Ноктис, едва поджав губы, лишь сбросил её с плеча, кинув короткий взгляд вполоборота. - Конечно же, задержать тебя у отца не получилось... Не смотри так. Если с тобой что-то случится, то... Каков будет мир без света? - меч призван. - "А каким буду я?" - Я исполняю свой долг, а ты сама говорила, что предназначение Оракула - следовать за Избранным, - момент, искра, и Ноктиса здесь уже не было. Не Стеллы не стало ещё раньше - какая разница? Реальности не существовало.

Это место сквозило нечистотами. Терпкий воздух, душный, словно бы рука Ардина щедро пропитала саму землю, что иссякла и покрылась черным изнутри не в силах справиться. Реальности не существовало. Потому у Ноктиса была своя. Мутанты, твари, полу-люди и те, что ещё выглядели людьми, но несли в своей крови черную жижу, просматривавшуюся в венах сквозь кожу; надгрызенные, напуганные, преданные друг другом и самой судьбой. Ноктис видел монстров, из которых подобно бабочкам из заключения должны выпорхнуть души жертв, невиновных, непричастных, заслуживающих смерти, чтобы обрести покой. Там, где им и место. Подняться ко вратам, ощутить касание Этро и исчезнуть в небытии. Мутанты, демоны, большие и малые - это не имело значения. Глаза Ноктиса красные и полные божественного, всегда точного, всегда циничного, всегда неуклонного присутствия, горели единственным выходом для этого места. Последней инстанцией. Собранный Арсенал мелькал то тут, то там: кому-то доставалось сюрикеном, кому-то хватало копья, с другими приходилось возиться; Избранный мелькал тут тут, то там, лучше любой ищейки точно зная, где его ждала часть кошмара. Луна, знание, опыт, автоматизм, предназначение - какая разница? Значение имело лишь оружие в руках; действие. Отдавать ей то, что положено; кормить, следовать своей линии. Не знать об этом и не заботиться об этом значении. Магия слушалась, воздух испарял скверну, замещаясь гарью - значит, всё шло как следовало. Земля должна гореть, дома: здесь должно гореть всё, что способно впитать скверну. Ноктису казалось - в его реальности - эта душная чернь повсюду.

Стоп. Нет. Не кажется; воздух на самом деле в какой-то из точек стал теплее, светлее. Это заставило отвлечься от процесса, на секунду замерев и оглянувшись.
"Чёрт".
Меч кинут в ту же сторону, воткнувшись совсем рядом с женской фигурой, что в реальности Ноктиса едва ли не ауру света источала. Он резко повернул её за плечи, когда оказался рядом.

- ... я же сказал, что сам разберусь. Это мой долг. Не мешай мне, - глаза в глаза; два конца воли богов. Вокруг - в сердце, в пучине - освобождения.

Нет, Ноктису не жаль; он говорил бы о сострадании, о тягости выбора, много о чём мог бы говорить, если бы только у него имелся иной выход, если бы только у этих людей - здесь и в других подобных местах - имелся хоть какой-то иной способ спасения, шанс, альтернативный путь. Однако его не было, потому всё то, что мог испытывать принц, не растрачивалось сейчас; или он виртуозно позволял себе огораживаться от этого, не растрачиваясь. И причина не в жестокости Избранного, не в его предрассудках или податливости: в нём слишком много свободного места, которое более чем просто заполнить, скажем, бесстрастными, а оттого хмурыми и кристально прозрачными рассуждениями.

В его нынешнем восприятии, когда на реальность - ужасную, горящую, безвыходную - накладывались отпечатки кошмаров, приправленные испарявшейся скверной и астральными фигурами, места сомнениям, промедлению, чему угодно ещё лишнему не имелось. Стеллы здесь быть не должно; Оракула не должно быть тоже. Но вот она, единственно не пораженная скверной, на взводе, не вписывающаяся в картину пожара и очищения, отвлекала от этого Избранного, обвиняя и не понимая. Со своей правдой, со своим предназначением, со своей трактовкой - на всё это имевшая права, к слову, вот только...

- Я уже сказал тебе прежде, что это лишь одна точка, таких же точно сотни, а может и тысячи, - его глаза горят божественным пламенем, насыщенным самой Смертью и словно бы приглашающим, подобно сквозняку из форточки с того света. Руки убраны от девушки; нутро одновременно реагировало и на чернь кругом, и на Оракула. Но надвое ему не разорваться. От дела не отказаться, а донести что-то той, кого ведут боги... Их воля никогда не была ему понятна, едва ли они сами знали, чего хотели, а если даже знали очень отчетливо, то не стали бы делиться этим с людьми. Потому что две тысячи лет прошло, и за всё это время, что они делились и вели своих "детей", лучше не стало. Это привело к тому, что Ноктис делал сейчас; к отсутствию иных решений. Не вина Стеллы в том, что она верила и следовала. Не вина Ноктиса в том, что чего-то в нём не имелось, а магия чёртовым наследием с самого начала была частью его. В обоих случаях - предопределенность ещё до их появления на свет. - Пока ты находишься здесь, прямо сейчас на другом конце света уже поражается другая группа людей. Одна, две, десяток - по всему миру, - его голос ровный, низкий, прямолинейный. - Невозможно всех спасти, Стелла. Оракул один, а Эос весь пропитан скверной; он умирает. И если когда-то давно одной тебя было бы достаточно, чтобы держать ситуацию под контролем, сейчас тебя не хватит даже на его часть. Ты иссякнешь, сумев оказать помощь тысяче, как тебе должно, но у остальных миллионов не останется надежды и света. Совсем, - нахмурил серые брови, при этом освещении они оба играли непривычными красками, а Оракул в его нынешнем восприятии едва ли не ангел, от света которого бы щуриться, да вот огонь кругом и собственная магия уже выработали ситуативную привычку. Принц почти вдыхал её гнев, её свет, её слова, само её присутствием неописуемым насыщенным воздухом.

- Я уже говорил тебе, Стелла, - не один раз [реальности не существует; Ноктис говорил, никогда не получая должного ответа, лишь этот взгляд], теперь снова придётся повторяться? - что это их Спасение. Какое есть. Покой по ту сторону или агония здесь, выедающая душу и человечность. Они обречены умереть не людьми, посмотри - многие ли из них люди сейчас? Как скоро скверна вновь пожрёт их? А когда ты иссякнешь, что будет тогда? - Ноктис шагнул ближе, подступив, и устроил обе ладони на щеки напротив, смотря в глаза с неизменной решимостью, обреченностью и принятием той реальности, что являлась настоящей для всех, для каждого из живущих; увы. Другой не было. Ни реальности, ни реалий. 

- Все рано или поздно умирают. Только кто-то делает это как человек, а кто-то лишается даже этого права, получая заместо покоя лишь обглоданную душу в чёрной кучке пепла, ненужную даже богам, что велят тебе, - недолгая пауза. Сколько раз он уже говорил ей это? При иных условиях, разумеется, но... что это меняло? Смотрите, наглядность. Самая показательная из. - Не мешай мне, Стелла. [icon]https://i.imgur.com/1wKRbCq.jpg[/icon]

Miyavi - The Other side [English Cover] (!!!) \\ or \\ Other Side by Dima Lancaster

Люцис Кэлум - это чистый продукт Этро, без примеси и вмешательства иных богов, сил, сторон и философии. Их кристалл не просто так единственный тёмный, единственно не исчерпанный, единственно продолжавший брать откуда-то силу, питаясь далеко не одними лишь своими королями, но и самим миром, его циклом жизни и смерти, что жив до последнего вздоха этой реальности. Люцис Кэлум не были детьми любви, природы или мира, но являлись наследием неминуемости, смиренности и поклонения концу во имя нового начала. Они состояли из Этро, и если божественная сила полубогов со временем истончалась в них, то призрачная, всё более далекая от оригинала, а оттого фанатичная вера в Смерть по определению лишь усиливалась, насыщая их ею и делая теми, кем они являлись. Они не могли, не способны, не предназначены следовать путям, что не соответствовали бы Этро; её духу, философии и посылу. Её рабы, её служители, её фавориты, её воля упрощенными, слабыми, человеческими руками. Перетертая и поставленная на присущие людям, странам и государям власть, потребность в безопасности и разрозненность; в конце-то концов, смерть не способна спасти весь мир, но принимает своих детей отовсюду. Если они способны умереть.

Нокс Флёле - это смесь, это продукт совершенно иного порядка. Их кристалл - не Этро вовсе, он внутри них. И пускай нынешняя ветка их рода началась наполовину с Люцис Кэлум, доля наследия Этро в них не уступала Шиве или иным богам. Предки Нокс Фрёре имели связь с каждым из них, поколениями являя волю еще до Астральной войны. В них всего понемногу, ничего своего; ни предпочтений, ни обязанности следовать единственной философии привязанного бога: всё и сразу, договорившиеся на стороне света, в сторону антипода. Им не нужен кристалл, им не нужны чужие смерти, им нужно лишь быть; жить; следовать. Пока есть иной конец и надежда, пока воля и любовь - единственное вне чертовой магии, способное если не победить скверну, то создать препятствия светом в человеческих душах. Нокс Флёре не являлись таблеткой, как и Люцис Кэлум, но существовали во имя той же цели. Вольные в отношении богов, но аналогично невольные в собственном пути, точно также действовали своими противоположными методами, вынося смерти не вовне, но погребая в себя. Тоже не работало. Ничего не работало.

Это правда смешно.
Мир умирает. Погибает. Загибается.
Кому, как не Избранному Смертью, самому близкому из ныне [последние две тысячи лет?] живущих к Этро, знать, видеть, понимать, ощущать это?
Сейчас, в этом огне, или даже раньше, чем сидя в зале с Королем, Свитой и Ближним Кругом, принц осознал сие с новой стороны, с новой высоты и новой глубины. И ему правда стало смешно, если убрать из данного определения всякий смех и заменить его песком на нёбу и зубах.

Сейчас Ноктис делал то, что должен. То единственное, на что, хах, видимо способен: нёс свою службу, следовал велению воли богини без прямого обращения к себе, но при бытии ею, при нахождении её в нём всегда, ни голосом, но чем-то неосязаемым, натянутым, не душащим, но... Это словами не описать. Его просто не трогала Оракул, не трогали ни её слова, ни мольба, ни обвинения; если честно, самую малость даже раздражала. Тем, что забывалась, тем, что не судила о мире столь масштабно, как могла бы при всех своих возможностях и обращениях в творцам; тем, что винила его в следовании пути, к чему прежде сама и призывала. Словно одаренные смерти способны исцелять, как это это делала она. Словно бы Избранный мог следовать пути каким-то ещё методом. Что же, пускай увидит, что это не так. Кое-что да поймёт, как прежде и сейчас понял Ноктис.

В умирающем мире руками того, кто две тысячи лет по крови впитывал в себя смерть, став её апогеем, даже пусть и не зная о том. Внутри Ноктиса сейчас ничего не сжималось, просто потому что он делал то, что и должен. Долг - это громкое пафосное слово, однако за ним всегда стояла и черная работа, и неравенство, и невозможность удовлетворить каждого, чтобы в конченом свете принести пользу большинству. Регис как и предки правил и пытался удержать государство единым всеми остатками своей силы, дарованной для спасения человечества: он по-прежнему король Люциса, а не всего мира, и делал то, что способен; Люцис Кэлумы не сами назначили себя королями когда-то, и эта двойственность [богам весело] видоизменила их долг в том числе. Правильно или нет, но кому в гробу судить? Все предки ныне живущих родов, философов и ученых во всем мире уже давно мертвы, большая часть из них умерла это как люди, а не пожранные скверной, что не дает уйти человеком теперь; они не осудят, не смогут, не их роль. Но отчего-то это делала Стелла, Оракул, гипертрофированная... своим наследием? Кем-то сторонним? Чем ещё? Люцис Кэлум не понимал. Избранный учитывал её и не мог не цепляться, ведь что свет, что тьма - они всегда пытаются захватить как можно больше всего, хватаясь за то, что не покрыто ими. Но понимать и не стремился. Если всех понимать, то наступит то, что было сейчас: повисшее на волоске будущее. Переговоры, сторонние войны, призывы Оракулов, молитвы и иные, отличные от первичного метода Сомнуса [при поддержке богов и Оракулов] - привело ли оно к чему-то? Когда у великого предка имелась возможность испробовать что-то ещё, он обратился к самому простому, момент упущен уже тогда, если не раньше. Теперь же... иного просто не оставалось. И если так, Ноктис справится с этой работой. Вынесет ношу. Сделает то, что кто-то должен, пока оно ему под силу. Чтобы, забрав у того, что уже не спасти, очистить немного места, воздуха и неба для тех, кто по-прежнему способен спастись. Если не совсем, то хотя бы успев пожить немного. Их короли и королевы не жили для себя, не отделяя себя от нужд мира, граждан, да кого угодно, сколь бы искривленным и гипертрофированным их понимание этой ответственности не являлось, а потому... В системе ли Ноктис, по образу и подобию? Оракул - вполне. Только она стояла на иной чаще весов, пускай эти самые весы у них общие, поставленные одним и тем же сборищем и отмерявшие по итогу одно и то же, во имя одного и того же. Что-то да сработает, не так ли?

- Этро - это богиня смерти, Стелла, - его глаза не гаснут, лишенные всякой синевы или даже темноты. Они - это принадлежность к Люцис Кэлум, они - это присутствие Этро, они - это доказательство слов и действий Ноктиса, молчаливое одобрение не людьми, но свыше. Разве Стелла как Оракул не видела и не понимала? Разве этот проклятый свет, что не создан для того, чтобы порождать жизнь, мог видеть что-то ещё вне собственной задачи, предназначения, вне той, кто питала и держала его? - Ты никогда не думала о том, что она способна нести? - эта готовность следовать, эта слепая вера, это отвратительная мольба... если честно, Ноктис испытывал подобное раздражение от присутствия Ардина. Только с иной стороны, разумеется. Тот - это враг, это то, с чем и Избранный, и Оракул должны бороться. Стелла же - это... Он не способен объяснить. Сейчас - нет. Есть решение, есть способ. Есть руки и сила, чтобы вылить это в мир. Последствия имелись и без этого решения, так может ли стать хуже? Ничто в душе не дрогнуло; иногда то, что все-таки имелось в нём, словно просто-напросто отключалось, лишая всяких беспокойств и обезличивая окружающий мир до простых понятий, действия и реалий. Кристально ясных. - Смерть, Стелла, - прищурился, не отрывая от этого источника света своего взгляда. - Ни Этро, ни её служители, ни тем более Избранные ею не могли и не должны нести что-то кроме смерти, - он убрал от себя чужие руки, отшатнувшись ото лба. Нет, Стелле и не должно понимать, ведь она - другая. Ей просто... не следовало мешать. В мире куда больше тех, кого можно исцелить, чем уничтожить - пока ещё вера в это утверждение имела место быть, так отчего бы ей не заняться ими? Не этими. Делать то, о чем говорила, что следовало, а не противоречить себе. Не путаться под ногами. Не веселить чертовых богов этим сопротивлением, неуместным и лишь тратившим время. Даже сейчас, в центре очищения. - Мы в состоянии дать людям покой и освобождение лишь одним способом. Прекратить мучения, чтобы они не забрали чью-то ещё жизнь, дав ей тем самым возможность продолжиться, - он отвернул Оракула от себя, взяв за плечи. Туда, пускай смотрит туда: на дома, на обилие скверны, на то, чем стали люди, о спасении которых она говорила и в большинстве своем более вовсе на них не походившие. Готовые порвать и её прямо сейчас, и его тоже. Уже не ищущие спасения. Ведь скверна жрала не только тело - это второстепенное; в первую очередь она жрала то, что внутри. Если спасти пустую оболочку, как скоро она заразится снова, будет ли в ней жизнь? Как вернуть сожранное сердце, любовь, воспоминания? Так очевидно, до раздражения; коего, впрочем, в нём практически не было вне легкого касания по мутной воде. Заместо души, которая, наверное, у Избранного имелась. Разве что не в собственном распоряжении вовсе, - передать на волю судьбы или попечительство Оракула, - будучи за её спиной, не отпуская, не давая ни дернуться, ни закрыть лицо. Пускай смотрит и видит мир таким, какой он есть. Это больно. Но эта боль - их мотор, двигатель и доказательство того, что нужно действовать. Всем, что дано. Чтобы боли стало меньше. - Нокс Флерё несут такую же ответственность за мир, как и Люцис Кэлум. Посмотри на этот огонь и попробуй повесить всю вину за то, чем стал Эос, на моих предков. И если надо, я навешу на себя новую и буду нести её заместо души. А ты свою сможешь? За каждую душу, которую не успела спасти и оттого пожрать других подобно спорам, потому что ты уговаривала не того, не тогда и не о том, о чем следовало, - руки убраны с плеч. - Все боги, кроме Смерти, отвернулись от людей, Стелла, изматывая тех, кто способен их слышать. И раз ты слушаешь и следуешь их воле... Не мешай мне, - уши уловили противное шипение, и принц в момент ринулся в сторону, чтобы порубить очередное порождение скверны, совсем юного когда-то ребенка, теперь ставшего демоном, лишенным и возраста, и сердца.

Несколько мгновений, его спина мимолетно соприкоснулась с её. Через плечо:

- Спасай тех и там, где это ещё возможно. Ты Оракул, дарить надежду и свет - это твой дар, не мой. Не заставляй меня мешать твоему предназначению и не мешай моему. Я не хочу этого.

"Пускай мой груз позволит людям жить - этого достаточно. Не дай ему отягощаться без всякого результата. Здесь тебе искать нечего - теперь тут моя территория. Этро примет тех, кто очищен смертью, в ком ещё осталась душа. А я облегчу судьбу тех, кого уже даже боги принять не в состоянии". [icon]https://i.imgur.com/1wKRbCq.jpg[/icon]

Она попросила - он отпустил. Когда показал достаточно, когда сказал всё, что, оказывается, нужно было озвучивать. Они говорили об этом прежде - со Стеллой этой, с той другой, как и с той, что Этро, тоже, - но всегда делали это иными словами, а сейчас... Нет, Ноктис говорил сам. Свои мысли, своё понимание; истину, простую и циничную, безличностную, что как-то неожиданно проскользнула в голове недавно, а в этот раз укрепилась достаточно, чтобы отсечь всё лишнее и занять своё место внутри. Вероятно, навсегда. Избранный не соврал, был честен и не думал ни о себе, ни о жалости к себе, ни к другим, ни какой бы то ни было ещё - это чреватое, пагубное, вредное и контрпродуктивное чувство. Сказал как есть, сделал то, что мог, а как это воспримет Оракул, насколько договорится со Стеллой, богами, кем угодно ещё - он не в ответе. Хотелось бы, правда, чтобы она поняла - сейчас или когда-то потом - и ничто не изменилось между ними, но если так не получится... Что же, Ноктис не всесилен. Потому, отпустив, потому, коснувшись спина спиной, задерживаться более не стал. Одно вспышка, и вот принц уже исчез, чтобы делать то, что нужно, то, что должно; то единственное, что оставалось, сколь бы правильным или неправильным оно не являлось. Нёс смерть во спасение, очищение и освобождение места. Ничего и никого кроме Смерти в эти моменты быть не должно.

Более Избранный на Оракула не отвлекался. Совсем. Хотел, не хотел - это как-то поможет этим людям, этому месту, миру, может? Даст им возможность вернуться к жизни, вернуть полностью испитых себя? В принце так мало личного, так зачем же истаптывать это сейчас, когда неуместно и чревато. Здесь и сейчас личное не нужно, уже выразил достаточно. Он не таблетка и не спасение; что значит быть Избранным никто не пояснял, а значит можно обманываться в ожиданиях. Других все равно на не имелось, хлоп, аплодисменты.

Оцепленный с дозволения Короля и с подачи наследника участок заперт ото всех кольцом. Ни входа, ни выхода. Внутри лишь огонь, дым и запах гари: леса, песка, земли, дерева, людей и, конечно же, скверны, что цеплялась и окутывала это всё. Здесь и там мелькали голубоватые вспышки и красные глаза, что разрывали, рубили, простреливали и изничтожали порождения чужого мира, летально паразитировавшего на Эосе в целом и на землях Люциса в частности. Всё, где запах, где это ощущение, улавливаемое сейчас подобно ищейке - все вычищалось, не оставалось ничего и никого, кто мог бы выйти отсюда и заразить ещё больше людей и земель, которых с каждой неделей, свободных от скверны, становилось всё меньше; как скоро не останется совсем? Хотя бы так, пускай хоть так, но оно должны быть и сохраняться. Если не здесь, то там, где пока ещё не "здесь".

Ноктис не задавался и не брался следить за Оракулом. Ему не нравилось то, что она всё-таки увидела; лучше бы не видела. Но раз решила ослушаться здравого смысла, как и Избранного, в который раз последовав куда и когда не следует... Пускай видит мир таким, каков есть. Пускай поймет, насколько не всесильна. На практике [жаль, правда жаль, что даже Оракула миру недостаточно]. Пускай учится различать и распределять собственные силы, прикладывая их там, где в этом действительно имелся смысл. Да, это больно, да, это больно, да, это больно, а боль не всегда окупается. Но... Ноктис правда пытался оберегать её так, как Регис его когда-то. У отца не получилось [всё становится на свои места, не так ли], так почему должно было выйти у него, спрашивается? Познает сама, шоковой одномоментной терапией, без попыток огородить, раз сама отказывается от них. Потому всплески, вспышки, Избранный Смертью делает то, что ему велено, а Оракул... что же, Ноктис не вмешается. Ей не страшен огонь, она считает, что способна помочь любому и поглотить всякую скверну - пускай платит за свое мнение, пока болью и безрезультативностью не увидит, что это далеко всегда не так. Люцис Кэлум хотелось бы верить, Ноктису хотелось верить в Стеллу, ведь она ему не чужая, вовсе даже не потому, что так предначертано богами. Однако если бы в его роду ещё имелась вера, если бы у богов имелась вера, то его, Избранного, не состряпали для попытки разрешить не разрешаемое. Вот и всё. Вере, как и личному, в нём сейчас не место. Всё потом, если потом понадобится и если потом наступит.

Где-то мелькает зараженная жизнь - вспышка - и её не становится, Смерть двигается дальше. Он справится быстро, разве что много времени потратив на Стеллу. Демоны есть скоростные, есть неповоротливые, большие и маленькие, умные и нет, исчезающие и совсем нет, обратившиеся полностью или пожранные наполовину, уже едва ли люди - всех под одну гребенку. Все в одном кругу. А если кто-то среди огня намечается кто-то живой - конечно же случайно не сгоревшие, что разумеется ничего не говорит о скверне и зарождении, само собой - то Оракул в праве попытаться помочь и им тоже. Принц дал приказ и установку: никто не должен знать. Но ничего не говорил о том, что нельзя попытаться сделать какое-то воображаемое нелогичное действие. Что если попытаться, то тебе не попробуют откусить руку или вцепиться в шею, распространяя вонючую чернь извне в ответ на попытку помочь. Сколько ей можно поглотить? Ради чего? Спасти ли этого человека, можно ли ещё? И если нельзя, если свет лишь отталкивает, но не лечит уже выпитое [что ты способна сделать? Ты свободна сделать это?], то его освободит очередная вспышка магии и красные глаза, что глянут на Оракула, но не задержатся на ней надолго, дабы продолжить своё дело, пока она останется в огне, что вовсе ей не страшен. Может быть в этом всём та крупица человека, что получила свой шанс пройти во Врата, покидая искореженное тело и отделяясь от более непригодной души, успеет прошипеть: "Подвал, подвал". Ноктис не услышит, даже если оно и было на самом деле - его внимание уже на двухметровом рогаче, когда-то бывшим, судя по всему, физически сильным рабочим на местности.

Когда спустя минут двадцать останется лишь пожар и ничего больше, Избранный воткнет свой меч в землю и, тяжело дыша от нагрузки и проделанной работы, упрется о него руками, чтобы оглядеться. На огонь, на повалившиеся дома, на улетучившуюся скверну. На место, что способно начать сначала, пропитавшись его магией Смерти, недоступной никому из тех, кто пожран, но каждому живому существу, еще имеющему внутри себя за что цепляться и что терять; на смертном одре. Всё продолжало плыть и выдавать яркие цвета, а присутствие Света неизменно было здесь, в стороне - значит, в порядке. Хорошо.

Сделав глубокий выдох и утерев лоб, Избранный рассеял меч и двинулся в сторону автомобиля. На позицию, где его должен был ждать [и ждал] Игнис. Не оборачиваясь, не задумываясь, не позволяя щемить ничему внутри, потому что не место и не время. Надо. Вот и всё. Долг не равно чистота и удовольствие. Больше нет. Давно нет. Люцис Кэлум стоило признать это [давно, непозволительно упущено], с концами; пускай будет на его руках. Они [пока что, всё еще, по-прежнему, временно] двое разделят эту родовую неизбежность между собой. Со Стеллой же, кажется, мелькнул кто-то ещё - она только поэтому двинулась в ту же сторону? Возможно. Главное - двинулась, насколько бы не застряла. Погасшими глазами, что неизменно отражали в себе ночь и пожар, потому что Смерть сделала своё дело, смотреть на неё не будет. Потому что, кажется, не надо. Ноктис ведь не сделал ничего плохого. Но только не в её глазах. Как жаль, как иронично. Скромный мальчик в инвалидной коляске, молча слушавший древние сказки о предназначении и судьбе да смотревший синими глазами, вырос. Не этого ли требовала судьба. [icon]https://i.imgur.com/1wKRbCq.jpg[/icon]

Наверное, если бы они сейчас жили в прошлом, быть может, триста, пятьсот или тысячу лет назад, Ноктис не прибегнул к подобному. Тогда, если бы он видел голубое небо и солнечный свет над головой, что имел возможность наблюдать в чужих мирах, но никогда - в родном Эосе. Будь условия иными, окажись даже Ноктис не Избранным вовсе, ему бы было, что предложить:изучить демонов, отдать их на откуп науке, загнать в отдельные поселения, наблюдать, пытаться разобрать на части, понять, как Империя преображала их и всё такое, и тогда, возможно, что война, что борьба со скверной пошли бы по иному витку. Всё стало бы иначе. Возможно, не было бы темноты; возможно - непременно - он осуждал или яро не одобрял бы что подход Сомнуса, всё-таки подаривший покой и отсрочивший неминуемое, что себя самого нынешнего.

Но увы, в прошлом Избранный не жил. У него - у них, у всех - не было времени, не было совсем. Они не могли более изучать, не могли ждать, наблюдать и пробовать что-то, что способно дать результат, но требовало 0 снова и снова - времени. Мир довёл до той точки, когда более не оттянуть. Ещё один толчком наотмашь, чтобы ничего не делать, и Эос окажется поглощён совсем. Предки, боги, сами люди - какая разница - не оставили иной почвы. Потому последний из, спорный метод прошлого оказался единственным выходом в настоящем; всё таким же и по-прежнему эффективным.

А что, если однажды придётся сжечь всех?

Ноктис повёл плечом и, глухо хмыкнув, перестал смотреть в окно, поспешно уставив взгляд на Игниса, когда тот спустя несколько минут бытия снаружи занял место в кресле водителя, разобравшись с делами там и дав необходимые поручения. И хорошо, что там, а не рядом. Или нет? Принц знал, что попытается что-то сказать, но не знал, действительно ли это нужно было - попытаться. Игги понимал. Не стоило пытаться отыскать взглядом Оракула, как и тех, кто оказался спасён; как и смотреть на собственное отражение. Ничто не стоило. Всё ничто и ни за что.

Может быть решение Ноктиса и было неправильным. Может быть Регису не стоило позволять ему.
Однако в это время решению не нужно быть правильным, ему нужно быть действенным. Ему нужно избавлять от скверны, хотя бы от её капель, пока она не поглотила и вид звёзд, и облаков, и самого сущего кругов, оставив Эос пригодным разве что для демонов, но не людей, пока ещё не начавших показательно массово вымирать; впрочем, тут скорее лишь речь огласки и осведомлённости.

Зачем Эосу страдания Оракулов, если они более неспособны дать этому миру пилюлю?

Не издевательство ли, не плевок ли и не едкая демонстрация ли отчаянного положения демонстрировал сам факт того, что Оракул существовала, слушала богов и вещала их волю, не поддаваясь огню и давлению боли, но между тем способная так скоро... так быстро сгореть от того, от чего должна была исцелять? Сгореть изнутри, потерявшись в том океане, что осталось; пока люди не заразятся вновь, пока... Принц закрыл глаза, пока по ощущениям его покачивало со стороны в сторону, несло-штормило, а перед глазами проносились неразборчивые картины, что пульсировали в венах собственными кошмарами и нуждами, подкормленные луной? Возможно, потому судьба нынешнего Оракула - следовать за Избранным и содействовать ему, но во имя и не поперек жизней людей; одна жизнь, что должна была спасти все остальные - это то единственное, что теперь имело значение для богов, а потому и для неё тоже? Согласилась бы Стеллы с ним пятьсот или тысячу лет назад? Но не сможет не согласиться теперь. Как не смог не согласиться Ноктис, просто следуя тому, что должно, а не тому, что ему, возможно бы, хотелось.

Чтобы не сжечь всех, чтобы это всё имело смысл, чтобы было, кого спасать, нужно было не жалеть, не думать и покрывать всё пламенем до того, как чернь занимала пространство полностью.
Возможно, нужны столбы огня.
Потрясти научный круг, потрясти ископаемые стихийной энергии.
Жечь. И подавлять страх огня ассоциациями счастья, коими кошмары заменила бы луна.
Жечь.
И не давать отчаиваться, потому что в отчаянии не помочь.
Да? Нет? Что будет с теми людьми, с теми единицами, кого они всё-таки спасли, хах?
Возможно, Стелла  решила поехать с ними в одной машине, когда один из солдат осторожно поклонился, напомнив ей, что время двигаться обратно и проводив её до транспорта. Может быть села в другой автомобиль. Ноктиc не знал и не задумывался. Он так и не открыл глаз, сложив руки на животе.

Своё решение он давно принял. Наверное, когда впервые осознал в полной мере, что отец действительно гаснет, умирает. Или когда впервые осознал в полной мере на поле боя, что Эос гаснет, умирает. Или когда понял в полной мере, что светлый образ Оракула, той светящейся девочки, следовавшей воле богов, так мало для этого мира, и её свет могут быть затушен так просто; и забыт. И поглощён. Погребён в отчаянии, что лишится всякой надежды.

"Что бы мне не пришлось сделать, кого бы не пришлось переступить, я..."

Заиграла музыка, нарушив нечто давящее; стало несуразно, но словно бы новая страница. Событие осталось в прошлом. Движение дальше. Лишь эпизод. Радио из-за вспышек ловило не слишком хорошо, но тут имелись диски. Игнис включил её. Кажется, заметил, как напряглись руки принца?

"Спасибо, Игги".

... потому что оставались они все. Ноктис мог предать или спустить себя для себя, о не сделает этого, потому что были они все. Образы, мытые прошлым, и не только.

А потом огонь за спиной погаснет, заменится ночью и придорожным светом, пока снова не покажется золотистый купол. Источник безопасности. Того, как должно быть, по совершенно неправильной цене. [icon]https://i.imgur.com/nSv4kl4.jpg[/icon]

Стелле нужно будет прийти в себя. Может быть посмотреть на людей. Может быть побыть с собой. Ноктис своё решение принял. И озвучит его - каким угодно - ей; когда станет готова принять, как Ноктис, путь Избранного в полной мере.

Времени на рефлексию не было.
Откровенно говоря, по-хорошему времени не было в принципе. Даже на действия, которые всё равно впихнуть куда-то да надо было; как-то.
По какой-то из причин, в результате многих решений, событий, обстоятельств и так далее, но они оказались там, где находились сейчас, и времени не имелось не только для действий - которых могли бы быть предприняты, - но и для сомнений тоже. В первую очередь для них. Самое ужасное заключалось в том, что из-за отсутствия времени не имелось плана действий. Ни у кого: даже боги, казалось, не слишком понимали, что делать с тем, что создано и развито не ими, а потому тщетно пытались найти ответы, которых уже вторую тысячу лет не было. Делали дела боги, делали дела люди, но ночь всё равно настала. Инструкций не имелось. Только плачевность, факты и следование во тьме вслепую.

Ноктису не поясняли, что значит быть Избранным. Перед ним был мир. Перед ним был угасающий отец. Перед ним была угасающая Оракула. Перед ним имелся первый Избранный, что теперь являлся едва ли не ключевой угрозой Эосу. Перед ним имелось столько всего об одном тоже, всё державшееся на двух лишь словах: люди и скверна. Вторая разубеждала уверовать в первых, но то ли рок, то ли судьба, то ли проделки самого бытия, именно ради них - людей - он и был здесь, он и должен быть работать, он и работал; ни то как Избранный во имя, ни то рождённый наследником, будущим королём, который обязан.

Ноктис делал всё так, как требовалось, как единственно ему понятно теперь и эффективно. Значит, делал правильно.
Потому что иначе не смог бы заснуть.
То ли традиционное завершение "акта" с луной, то ли удовлетворенность вышестоящими силами над тем, что совершил Избранный, то ли собственная усталость, смешанная с удовлетворённостью, всё-таки позволили принцу провалиться в сон, и именно потому всё правильно. Иначе он бы снова не смог. Значит, все сделал правильно. Значит.

Не задавался вопросами, не раздумывал и просто проспал, кажется, почти до полудня грядущего дня. Это не придало сил, ведь их не может быть избытке или недостатке, когда не заложено изначально, верно? Последствия совершенного, последствия долгого и усердного дела, последствия приёма луны и всего прочего традиционно выразились в подавленности и разбитости, не проясняя реальность и не давая ответы. Но если он привык к жизни, если отец привык к умиранию, если Оракул привыкла к чужой боли в себе, то что ему, в самом деле. Хватит быть слабым. Головная боль, гудение и проблемы с башкой ещё никого не убивали; не в это время. В конце-то концов, даже если и убивали, то альтернативы не имелось. Зато имелся автопилот.

Обнаружив себя плюс-минус вменяемым и контактным, Нокт отпаривался к отцу, к Кору, к их свите, где они долго оговаривали и обсуждали итоги случившегося, взвешивали последствия, планировали масштабы, географию и затраты на дальнейшие акции. Неутешительные новости из Империи, чёртовы базы в Люцисе снова укреплялись, давление продолжалось; внедрять ли луну, на что давить - и через какие из рычагов - самим. Ноктис заставлял себя участвовать, вникать, словно он смыслил хоть в чём-то, кроме смерти и её пожеланиях, не зная, отчего именно так, и всё также заставляя себя не усыпать, не отключаться и не поддавать наваждениям: периодически ловил на своём плече руку Игниса, вопросы от Кора и прочее, что возвращало его обратно.

В этом всем потерялось время. Зачем следить за ним вовсе, если его более не имелось? Но, наверное, навскидку с момента возвращения прошло дня два-три.

Ноктис не задавался вопросами о том, что и как делала Стелла, потому что... Здесь она хотя бы в безопасности. Были те, кого она спасла, и... Что ещё? В голову лезло омерзительное наглядное угасание, что пробуждали тихо кипящую злобу и отчаяние, а нельзя. Она не желала видеть Избранного таким, Избранным не должен быть таким. К тому же... видеть, как сгорают сразу два близких ему человека, отчаянно, смиренно и одновременно... Кажется, это для Ноктиса слишком. Сколько бы он не нёс смерть, каким бы отсталым или малодушным не являлся, но он оставался человеком. Это было слишком. Он не хотел. Не желал, он...

Да какое он имел право судить о чудом выборе, когда ни на что - чего от него ожидалось, для чего его Избрали - неспособен сам?

Произошло то, что произошло.
Оракул видела - теперь увидела, когда покинула родные стены - Эос. Он обещал ей показать новый мир? Показал.
Люди и правители выживали и продлевали всё как могли. Им Ноктис ничего не обещал, но им пообещали боги, дав Избранного.
Им всем.
Значит, произошло то, что и как произошло.
Ничего хорошего, но не самое ужасное среди того, что уже случалось. Это не приход скверны. Это ей проигрывало.

Сообщения нужным лицам посланы, инструкции составлены, роль Ноктиса определена, приоритетные логистические моменты решены. Что сон, что реальность. Через гул и пульсацию. И винегретом в голове, что долбится о четыре стены отсутствия... чего-то. Они сгорят, а он сходит с ума. Чтобы не понял, когда догорят, вероятно? Не важно. Здесь и сейчас все были. И даже - ха-ха - можно было вкусно поесть. Тоже автопилотом. Так или иначе, а к еде после недавних приключений многое началось сводиться волей-неволей, ею же можно и заглушать, на неё же... ну, ею же можно показать, что всё в порядке. Что жизнь продолжается. Что все всё поняли, приняли, и, ну, ничего личного? В общем, всё в порядке. И когда один один - или два? - ужин пропустил Ноктис, а на другой не пришла Стелла, ну... Что же. Это... К чёрту.

Потерев глаза немного растянутым рукавам длинной кофты, Ноктис зевнул и, по большей части ни о чём не думая, кроме еды - заставляй себя почаще повторять об этом - он прошёл в одну из столовых, где после возвращения из странствий по Люцисе и Земле взяли за привычку ужинать. Как нормальные, чёрт подери, живые люди. Умирающие каждую секунду точно также, как любое другое существо. Нормальность, вопиющая, но... необходимая ли? Кто знает. Ноктис пытался контролировать себя, когда всё в решениях закрутилось в скорости, потому после вылазки и луны больше не принимал [не сегодня, сегодня точно нет, а сегодня было ощутимым сегодня], зная свои потребности и нужду. Потому и всё равно больше обычно, потому и разозлиться на раз и... Приятно пахло. Мух тут не подавали, а даже если и подавали,то вы об этом всё равно никогда не узнаете. Королям королевские повара, привилегия, ничего особенного.

Когда он прошёл в помещение, то заметил Стеллу. Сегодня не пропустила, совпали во времени? Если честно, хорошо. Потому что... Покачал головой, поприветствовав рукой и несколькими простыми спокойными словами, пройдя на своё место - рядом ему нравилось больше, чем напротив, но в Цитадели как-то привычнее напротив, вот и в этот раз также - и устроившись на стуле.

Короткий взгляд на Стеллу, на бокал. Кажется, этим делом Тенебра славилась, что-то даже умудрялись в Инсомнию импортировать, хотя деталями не сильно интересовался - это не его дело, для того иные лица имелись. И лица лиц. А потом принесли ужин - первую его часть - и темная, эстетичная комната в исключительном духе Цитадели наполнилась приятным запахом. Не ненавязчивых растений или освежителей, а еды.

- Все ещё не мутировавшее насекомое, - оптимистично прокомментировал без всякого отвращения или сожаления. Это даже не немая радость быту, что ли. Приятного аппетиты желали повода, а не те, кто ели, потому, ну... И ладно. Даже без обилия овощей. И Стелла здесь. Кажется, Ноктису сегодня очень везло. Жизнь продолжалась. Вот и попробовал, пока даже не опираясь рукой о стол, чтобы держать тяжелую голову.

Просто думайте о еде. Особенно когда она перед вами. И всё будет в порядке.
Вероятно, потому одержимость готовкой так и задержалась в Игнисе. Не только из-за Нокта.
[icon]https://i.imgur.com/g3XT0OS.jpg[/icon]

Если не драматизировать, то разве сейчас не всё в порядке? Так или иначе, кто-то умирает каждый день: старым или молодым, рождённым или нет, со смыслом или без, случайно или более чем предсказуемо. Время ни для кого не шло вспять, отбирая секунду каждый момент. Будь то Оракул или кто угодно ещё, а поводов делать поблажки у него вроде бы как не имелось. В конце-то концов, в конце любого пути ждала смерть, и если не быть фаталистом, то разве имелось то, что мешало жить в промежуток от рождения и до поминок? Вне работы и долга, коими в разной мере наделён каждый человек, оставались минуты или часы, принадлежавшие лишь этому человеку, которыми он волен распоряжаться как вздумается; никто не посмеет сказать, что не жил совсем, что совсем ничего не сделал так, как хотелось. Или так, чтобы в них не было удовольствия. Этого же не мог не сказать ни Регис, ни Стелла, ни Ноктис, ни даже Ардин. Разве не так? В общем-то, упрощая. Совсем упрощая. Сильно упрощая.

Смотря на спокойную, может даже романтичную обстановку ужина богатых, загруженных, но всё-таки людей, явно питающих неравнодушие к компании друг друга, в это было просто поверить. Ноктис смотрел на Стеллу, на то, как падал свет, на то, что создавал игрой теней и оттенков, на то, как запах еды и вина заполнял воздух, на то, сколько всего отражалось в её тёмных из-за освещения глаз; смотрел и верил. В то, что для неё, для Оракула, это так и являлось. Моментом жизни. Её. Собственной. Не затронутой долгой, скверной и официозом. Даже если именно долг, предназначение, скверна и официоз привели её к Ноктису, никто не вынуждал её бежать; никто не вынуждал её любить его, никто не вынудила ужинать сейчас. Это было трудно объяснить, ведь принц неизменно оставался самым отвратительным в мире эмпатом, лишенный данного ощущения отродясь, однако он точно ощущал это. Противоположное словно бы его собственное природе - жизнь в моменте, без которых, тем не менее, не было бы смерти; как и боль утрат, как и мотивации не дать уйти, как и...

Он даже не заметил, как какое-то время даже не моргал почти, просто вдруг начав разглядывать Стеллу. Не то чтобы растерянно, но отчасти словно бы видел её впервые в жизни. Ни то позабыв ни то каждый раз не веря, ни то считая, что каждый раз последний, но случается вновь и вновь, она наполняет ничтожные моменты из раза в раз и это... так непонятно. Так чуждо. Так чарующе, если можно применить это слово к восприятию Ноктиса. В этом её особенность сила; даже когда из-за других сил что разум, что тело неспособны найти покоя, угасая, непременно в боли, о чём думать себе чаще всего не позволял.

Нет, то, что он вел себя как обычно, то, что ничего особенного нес лучилось - это одно. Но то, что это ничего необычного, это ничего особенно приобрело вес, форму, какую-то почву, словно пробиваясь через апатию, усталость и пузырь не-осознания реальности - вот что, вот оно. Так бывало когда-то во время обеда в отцом, или во время игр с Промпто, или когда Медиа знакомила с социальными сетями, пока Ноктис ощущал себя идиотом, или когда пойманная рыба шевелилась в руках. Иногда - часто, почти всегда - оно казалось ему ненастоящим, ни то сном, ни то иллюзией, в которых то ли проживал, то ли просто... и... Стелла - она сама по себе это ощущение, постоянное. Дающее почву и слепящее реальным светом, что сталкивалось с его не-реальностью и водило голову кругом. Потому что ещё минуту назад Ноктис ощущал себя иначе, его подавленность была другой, его "как обычно", даже напряжение в помещении, возникшее волей-неволей, но совершенно рационально - это всё тоже ощущалось иначе, по-другом, с какого-то реверса.

Едва приподняв брови, он, чёрт пойми сколько пропущенных фраз и секунд спустя, отвёл взгляд от её глаз, от игры теней на её волосах и лице, переведя на напиток, о котором шла речь.

- Э, да... наверное, - почти как школьник, почти виновато, почти желая скрыть, что не знает, что завали домашним заданием и списал [криво] его у отличника какого-то. Тенебра, наверное. Или нет. Игнис точно ответ знал. И Лендер. Да даже Гладио с Промпто в курсе наверное, как и вообще любая душа в Цитадели. Что же, ну. - Если честно, по этой части твой принц безнадежен. Совсем, - впрочем, иначе это был бы не Ноктис, верно? Как его спокойствие и безучастие мешались с заразой [угасающей] жизни. Нет, Избранный не будет думать о том, что уж чувствовал похожее, когда приближалась ближе, делая понятнее и... Он правда не знал, откуда это вино. Вообще не разбирался. Совсем. Пил всего пару раз в жизни, что кончалось бесполезностью и головной болью даже без упивания; этикет [недолюбливание атрибутов собственного положения] со всем вытекающим же невозмутимо обходил стороной, будучи вполне способным вылить содержимое в вазон, горшок или кому-то вручить с исключительно вот этим вот своим показательно-не-показательным видом; от этого даже нежелание выставлять короля каким бы то ни было не спасало, потому что это Ноктис. И сейчас Стелла в этой чёртовой нормальности предлагала ему вино. Даже она разбиралась в вине, чёрт подери.

Коты разбирались лишь в рыбе и валерьянке. Секундная беспомощность, какая-то даже стыдливо-приятная, если совсем честно. Ведь это уже что-то. И оно тоже - рядом со Стеллой.

- Но если ты скажешь, что это делает лучшее мясо ещё лучше, не боясь, что твой принц отойдёт в дивный мир прямо тут... - шутить получалось-не-получалось, в смысле что-то просилось наружу, но это странно. С другой стороны, ступор Ноктиса в едва ли не любом общении, где все оставались живы - это не новость, в то время как Оракулу проблем с коммуникацией природой не заложено. Вот вам наглядность, чем природа богата. - Риск оправдан? - вкрадчиво, почти серьёзно, словно это очень важный, едва ли не глобальный вопрос. Ну, как минимум в рамках ужина, а то и вечера - это так. То, что вся кипа мыслей нехотя отошла подальше, не смея отчего-то сопротивляться - это то, ради чего уже конечно же стоило. В конце-то концов, Ноктис не брезгливый, когда дело касается сна: в любом месте и положении, лишь бы только нагнать это дивное состояние. Каждый пробовал "во всех местах" в меру необходимого, чтож.

В иллюзию просто втянуться. Особенно когда тебя в ней очень сильно хотят видеть, сделав своей реальностью. Для Стеллы - нечто угодно, но очень многое. Хотя бы это. [icon]https://i.imgur.com/g3XT0OS.jpg[/icon]